Роман Глушков - Клетка без выхода

Тенебросо долго и пристально изучал меня исподлобья, после чего осклабился и, погрозив пальцем, изрек:

— А ты парень не промах. Наверное, раньше был тот еще пройдоха. Как и я, впрочем. Восемь лет в Эйндховене! — Он с гордостью стукнул себя кулаком в грудь. — За финансовые махинации в особо крупных размерах и оказание сопротивления при аресте. А ты, я в курсе, со взрывчаткой за броневиками гонялся, так? Крупный куш, драйв и море адреналина! Знакомая ситуация.

— Не только за броневиками, — ответил я, чувствуя, как внутри у меня невольно запела струна, которую никто не задевал уже двадцать пять лет. Любопытно, а я-то считал, что струны эти давно полопались от времени. — Много чем в молодости пришлось промышлять.

— Эх, как бы я хотел с тобой выпить, Шульц! — дрогнувшим голосом произнес Тенебросо. По-моему, он даже готов был прослезиться. — Но на воле нам с тобой встретиться не суждено, а здесь я не пью. Вот ведь незадача: не торкает меня созданная мной выпивка! Всех скитальцев торкает, а меня — ну ни в какую! Почему так? Полагаю, «Терра» нарочно что-то в амарго и тропесар добавляет, дабы ее резиденты, которым приходится в симулайфе работать, не спивались на службе… А насчет похорон бизнеса, это ты, Шульц, в самую точку попал. Всегда жаль, когда тщательно выстроенная тобой большая сложная система рушится из-за какой-то дурацкой ошибки. Я с Танталом и Пираньей еще до Эйндховена был знаком. Им ведь каждому уже за пятьдесят — не верится, да? В начале века их хакерами называли, затем крэкерами… Когда после моего досрочного освобождения я сообщил этой парочке, куда меня взяли на службу, они от такой новости чуть не рехнулись. Я и не хотел поначалу ни с кем из прежних друзей общаться. Сам посуди: зарплата огромная, пенсия обещана щедрая, работа не то что непыльная — стерильнее не бывает…

— Как ты со своей репутацией вообще ее получил?

— Сам до сих пор удивляюсь. «Терра» в Эйндховене среди заключенных какие-то тесты устраивала, вот я и прошел их. Мне и досрочное освобождение только по этой причине организовали. Взяли, так сказать, на поруки.

— А что за тесты?

— Хоть убей, не помню. Всех претендентов сначала в гипнотический сон погружали и только потом тестировали… Так вот, пересеклись мы, значит, с Танталом и Пираньей после моего освобождения, хотя меня и не тянуло с ними встречаться. Но я им много чем обязан был. Не раз они мне в свое время репутацию отбеливали: документы фальшивые изготавливали, мои электронные досье в Интерполе уничтожали и все такое. Короче, долги надо было отдавать. Как — я тогда еще понятия не имел, но быстро осваивался на новой службе, и вся ее изнанка была у меня перед глазами. Ребята согласились подождать, пока я обдумаю стратегию, в обмен на какой-нибудь мелкий секрет. Вот я и подарил им доступ к досье игровых дублей…

— Эй, да ты, похоже, совсем пьян! — воскликнул я. — Не понимаешь, чем рискуешь, признаваясь мне в таких вещах? А если я сдам тебя администрации?

— Не сдашь, — уверенно заявил Тенебросо. — Могу поспорить. У тебя, как и у меня, есть принципы, которые этим ублюдкам из «Терра» никогда не понять! И если я попрошу тебя держать язык за зубами, ты так и поступишь, разве нет? Более того, думаю, мне и просить тебя об этом не нужно.

Я примолк, не став ни подтверждать, ни отрицать это заявление. Гвидо был моим другом, но рассказывать ему о пьяных откровениях нашего врага я все равно не собирался. Да и какого, к чертовой матери, врага? Получалось, что обычного коллеги, который втихую проворачивал свои темные делишки и в итоге попался с поличным. Хочет теперь излить душу? Так и быть, пусть изливает, раз считает, что я для него достойный исповедник.

Васкес довольно ухмыльнулся, видимо, приняв мое молчание за знак согласия, после чего продолжил:

— Башня Забвения стала главным делом моей жизни, высшей точкой полета фантазии. Для меня моя башня — что «Сикстинская капелла» для Микеланджело. Даже не будь я обязан этой парочке крэкеров, я и без них сотворил бы свой шедевр. По сути, я открыл в симулайфе параллельную реальность. Тебе доводилось видеть специальные картины, на которых при долгом созерцании проявляется второе изображение? Так и у меня. Башня Забвения была тем самым скрытым рисунком, увидеть который ты мог лишь после того, как кто-либо посвященный указывал тебе на него. А коварство моей «картины» заключалось в следующем: увидев второе изображение, ты полностью сосредоточивался на нем и был уже не в силах воспринимать первое. Я обучил Тантала и Пиранью, как входить в башню Забвения и возвращаться обратно, переключая внимание между «изображениями». Однако у башни имелся еще один выход, о котором я не подозревал. Но выходом этим удалось воспользоваться только тебе, Проповедник, верный слуга Баланса, чье игровое досье обладало резервными копиями.

— Зачем вам вообще понадобилось брать в заложники меня и Анабель Мэддок? — недоуменно спросил я, вздрогнув и выглянув на улицу, откуда опять раздались шум и выстрелы. Штурм моего укрытия мог произойти с минуты на минуту, даже несмотря на то, что Тенебросо вроде бы прикончил бегущего за подмогой гонца Мстителей. Но снайперы стреляли не по нам. Несколько очумелых локос двигались по улице, и Мстители не отказали себе в удовольствии перещелкать их сверху по одному. Уже через минуту стрельба у лавки стихла, давая возможность вновь слышать канонаду, доносившуюся из других районов столицы.

— В последние пару лет я практически отдал наш бизнес на откуп Танталу и Пиранье. Терра Нубладо процветала и развивалась, и мне стало некогда отвлекаться на мелкий побочный бизнес, — пояснил гость. — У крэкеров все шло настолько гладко, что в конце концов они попросту ошалели от легких денег и потеряли нюх. Я понятия не имел, в каком дубле расхаживает по Терра Нубладо Анабель Мэддок, но тебя-то, Шульц, я превосходно знал. Однако зажравшиеся крэкеры поленились проконсультироваться у меня, можно ли брать в заложники Проповедника или нет. Они, глупцы, считали тебя игроком-маньяком, который ради своего драгоценного дубля за ценой не постоит. Из-за этой самонадеянности и погорели.

Тенебросо примолк, потом целую минуту тупо пялился в одну точку, после чего поморщился и передернул плечами. То, чем он занимался сейчас в реальности, было понятно и без вопросов.

— Как же неудобно пить, когда у тебя на голове надета эта штуковина — нейрокомплекс… — посетовал он. — Чуть фляжку мимо рта не пронес. Даже занюхать нельзя — обоняние-то заблокировано. Вкусовые рецепторы, правда, тоже, но глотку дерет, и ладно… Хорошее виски. Жаль, не могу тебя угостить.

— Неужели тебя никто не контролирует? — полюбопытствовал я. — Не боишься, что будут неприятности?