Роберт Шекли - Новые Миры Роберта Шекли. Том 2

Передняя дверь запиралась на простой крючок. Джордж приподнял его и вошел в дом. Он оказался в скромной гостиной, которая своей клейдсдельской софой17 и камином в стиле Эймса напоминала добрые времена предыдущей эры.

Джордж нерешительно остановился у окна. Он не знал, что ему делать дальше, а вокруг не было никого, с кем бы он мог поговорить. Пройдя по разлапистому ковру с яркими узорами змей и подков, Джордж подошел к лестнице, которая вела на второй этаж. Где-то вверху светился квадратик света. Он начал медленно подниматься по неосвещенным ступеням, стараясь наступать на каждую из них, а не перескакивать торопливо через две и не нестись как угорелый через три-четыре.

Когда ступени закончились на лестничной площадке, он зашагал по узкому коридору, который тоже показался ему чем-то знакомым. Но разве такое возможно? Он не мог знать коридор, в котором ни разу не был — это же понятно каждому, верно? Однако Джордж сомневался во всем. Вот почему он продолжал идти до тех пор, пока не дошел до конца коридора. Дверь слева от него оказалась открытой, и он заглянул в нее. В комнате стояла железная кровать, застеленная большим стеганым одеялом, на котором колосилась вышитая пшеница. Рядом виднелись два стула с прямыми спинками и старомодный комод на изогнутых ножках.

Пока он размышлял о том, что ему делать со всем этим, снизу послышался голос. И голос звал его:

— Джордж! Ты внутри?

— Да, я уже тут, — отозвался он.

— Ах ты, моя радость! Спускайся вниз и обними покрепче свою тетушку Тез.

Джордж торопливо вышел из комнаты и спустился по лестнице. Вернувшись в гостиную, он увидел там маленькую пожилую леди с седыми волосами, уложенными в пучок. По всей вероятности, это и была его тетушка Тез. Хотя еще минуту назад Джордж даже не подозревал, что у него имелась какая-то тетя.

— Что же ты так долго не возвращался? — с упреком сказала она. — Мы тут тебя заждались — я, дядя Терри и твои кузены Энди и Слим. Представляю, как они обрадуются, увидев тебя!

— А где они сейчас? — спросил Джордж.

— Пошли в сарай, повалять в грязи свиней, — ответила тетя Тез и весело засмеялась. — Ступай на кухню, Джордж. Тебе повезло, потому что я решила испечь персиковый пирог. Твой любимый, если ты не забыл.

Он сел за кухонный стол. В открытое окно влетал веселый легкий ветерок. Выглянув наружу, Джордж осмотрел ландшафт, который уже покрыли длинные вечерние тени. Не заметив сарая, он решил, что хозяйственные постройки, очевидно, находились с другой стороны дома.

Тетя Тез суетилась вокруг плиты, выпекая фруктовый пирог из иррациональных чисел и глухих фонем. И те и другие по виду напоминали куриц, причем первые все время озабоченно кудахтали, а вторые притворно прислушивались к ним. Они откладывали маленькие коричневые яйца с тонкими зелеными полосками, которые можно было рассмотреть только с очень близкого расстояния. Где-то за домом раздавалось тихое мычание свежескошенного сена. Подернутая дымкой летняя тишина нависала над миром, как плотная вуаль, лишь иногда приоткрывая уголок и пропуская жалобный крик козлодоя.

На Джорджа нахлынуло непередаваемое чувство целостности, и он ощутил себя куском огромного мироздания. Но вслед за этим пришло ощущение раздробленности, а затем и рассыпчатости, когда он тщательно прожевал тот ломтик пирога, который ему вручила тетушка Тез. Крошки фонем пищали и хихикали у него во рту, что казалось не совсем верным, но и не таким уж неправильным. Цветочный чай с фруктовым пирогом сменился одним из тех чудесных вечеров, которые время от времени опускались на эту и другие древние страны во время магнитных бурь. Тут и там за окном мелькали большие пернатые птицы.

— Это грязнокрылые лебеди, — ответила тетушка Тез в ответ на его вопрошающий взгляд, полуприподнятые брови и руку, повисшую в воздухе в вопросительном жесте. — Люди считают их предвестниками бед и правильно делают, можешь мне поверить. Но тебе незачем тревожиться, мой мальчик. Они тебя здесь не найдут.

Джордж почувствовал себя очень маленьким. Однако его тревога, источавшая запах чизбургера, вполне соответствовала размерам взрослого человека. Между тем он давно уже планировал выпустить одного из своих голубков, и вот теперь это время настало.

Внезапно на проем открытой двери упала тень, а следом за ней и небольшой угловатый мужчина, одетый во все ржаво-коричневое и серое. К его голове прижималась помятая шляпа; через плечо свисал истрепанный дорожный мешок.

— О-о! — воскликнул он. — Могу ли я спросить, мне тоже это надо слушать?

— Мне-то ведь надо, — ответила тетя Тез. Повернувшись к Джорджу, она представила ввалившегося мужчину:

— Это Пьер Дунчик, наш французский наемник. Он выполняет у нас всю грязную работу Разве ты не помнишь его, Джордж?

Джордж его не помнил, но он не хотел, чтобы об этом кто-то узнал.

— Привет, Пьер, — сказал он.

Французский наемник снял шляпу. Его засаленные серые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, но затем, оценив расстояние до пола, быстро прилипли к воротничку костюма.

— А-а, кого я вижу! — произнес Пьер. — Молодой хозяин вернулся из Грохочущего мира, верно?

— Да, я был в отъезде, — ответил Джордж. — Мне пришлось поскитаться в далеких местах. И я многое повидал — не помню точно, раз или два. Но нет ничего лучше возвращения домой.

— Да, это, наверное, здорово, — сказал Пьер. — Я ведь помню, как часто ваш дядя говорил мне одно и то же: «Эй, Пук!» Это он так называет меня в кругу семьи. «Ну что, Пук, ты не знаешь, сколько майских жуков уже улетело с той поры, как с нашей шеи свалился Джордж?» А я ему: «Пару полных горстей, продувная бестия». Очень уж нравится вашему дядюшке, когда я называю его таким образом.

— Да, он действительно это любит, — подтвердила тетушка Тез. — Даже странно, что ты, полукровка, находишь для нас такие точные и полные определения.

— Так ведь это все не с куста падает, хозяюшка, — ответил Пьер. — А вы, Джордж, надолго к нам или как?

Джордж об этом еще не думал, поскольку всего лишь несколько минут назад у него и в мыслях не было заходить…

Его размышления часто велись автоматически, то есть независимо от воли Джорджа. Но он не желал становиться объектом каких-то опытов над простыми людьми. Неужели им не хватало для этого других беспомощных созданий? «Мы не гордимся нынешним положением дел, но так надо». Да, наверное, так надо, но будет ли этому конец?

И еще Джорджа интересовала цель, ради которой его подвергали таким мучениям. Он всегда размышлял об этом в те странные мгновения, когда пламя внутри угасало, когда звуки вызывали лишь раздражение и когда никто не появлялся, даже если включался свет.