Пол Андерсон - Время огня

«Может, это слова труса?» — подумал он.

— Я разделяю сомнения Говарда, — сказал Спарлинг, — Эта забастовка против армии… черт побери, эти люди ведь служат для нас.

— Не нервничай. Хотя…

Когда эхо от ее голоса замерло, он повернулся и посмотрел на ее чистый профиль, вырисовывающийся на фоне скал и раскаленного воздуха.

— Интересно, почему на ленте нет голосов ни отца, ни матери, ни Алисы? Неужели я их так плохо знаю? — сказала она в пустоту.

Затем она выпрямилась.

— Ну, вот теперь и я превратилась в машину для беспокойства. Бог с ними. Идем домой, милый, но сначала поцелуй меня.

Глава 20

Ларекка стоял на восточной сторожевой башне и смотрел на причал Порт Руа, где в этот час стояло несколько кораблей легионеров, и вдаль, где в море курсировал вражеский флот.

Он насчитал пятьдесят восемь кораблей, пятьдесят восемь узких галер, пятьдесят восемь парусов, окрашенных только что взошедшим Ровером в кроваво-красный цвет. Солнце, отражаясь от поверхности моря, слепило глаза. Он сомневался, что крепостная артиллерия сможет достать вражеские корабли камнями или огненными стрелами. Ветер раздувал паруса галер, трепал флаг над головой Ларекки.

— Да, — сказал Серода, его адъютант, — кто бы мог подумать, что он сможет собрать такой флот!

— Их вождь — умная бестия, — кивнул головой Ларекка, — Он держал корабли в небольших отрядах, курсирующих между островами на побережье. А затем по его приказу они собрались в этот флот в заранее назначенный день и в заранее назначенном месте. Поэтому мы так и не смогли узнать точное число вражеского флота, — он покрутил усы. — Я думаю, что это еще не весь его флот. Большая часть, видимо, блокирует крепость с моря, чтобы мы не смогли получить помощь.

— А зачем тогда здесь эти.

— Чтобы не выпустить наши корабли. Они не хотят принимать бой в открытом море.

Взгляд Ларекки скользнул по городу, по низким зданиям, окрашенным в яркие цвета, по крепостной стене, доходящей до реки, теперь уже так обмелевшей, что из нее торчали камни, как спины гигантских животных. Затем он обозрел раскаленные развалины за городом, откуда приходили пыльные бури и смерчи.

— Да, — сказал он, — Война началась. Вскоре и его сухопутные силы будут здесь.

Через некоторое время он добавил:

— Но их вождь совершил одну большую глупость. Он забыл одну из основных военных мудростей, а именно: «Противнику всегда нужно оставлять путь для отступления».

— Вероятно, он думает, что мы сдадимся, — высказал предположение Серода.

— Это тоже вид отступления. Нет, вряд ли. Эти корабли говорят об обратном. Кроме того, честно говоря, сейчас не те дни, чтобы держать пленников. Либо они всех нас вырежут, либо сделают рабами и рассеют по всей стране, в шахты, на фермы, прикуют к тележкам, киркам… Я бы предпочел смерть…

Он подумал, что следует выступить перед своими воинами и разъяснить им все это. Хотя он терпеть не мог говорить речи.

Серода, долго прослуживший в легионе, не высказал ни страха, ни сомнения. Он сказал:

— Но им дорого обойдется взятие крепости. Им выгоднее было бы отпустить нас.

— В этом случае нам лучше отказаться и остаться здесь, — ответил Ларекка.

Варвары, которых легионеры убьют здесь в свои последние часы, никогда не придут туда, где осталась Мерса и его дети…

К полудню отряды Тассуи достигли Порт Руа. Многие тысячи их расположились лагерем всего в километре от городских стен, между рекой и бухтой. Их устрашающие штандарты, посаженные на шесты черепа животных или кентавров, хвосты убитых кровных врагов. Вырезанные из кости или из дерева тотемы издали казались лесом, среди которого ослепительно сверкали острия пик. Их барабаны непрерывно гремели, трубы издавали пронзительные звуки, они кричали, пели боевые песни и в облаках пыли носились галопом туда-сюда. Городские стены представляли собой земляные насыпи, увенчанные частоколом из заостренных бревен. По углам стояли башни, в которых были установлены катапульты, стреляющие сразу несколькими снарядами. Под стенами был выкопан ров, сейчас, правда, пересохший. Дно его было утыкано заостренными кольями. Воины поднялись на городские стены. Их доспехи и щиты сверкали на солнце, перья на шлемах развевались по ветру, подобно знаменам. Среди них имелись и такие, что имели винтовки.

После возвращения Ларекки были эвакуированы все гражданские лица, за исключением тех, кто изъявил желание остаться и бороться. Оставшиеся так долго жили здесь, что стали уже как бы членами легиона. Среди них были и самки, чья помощь и уход за ранеными будет неоценима.

«Пока что дела у нас не так уж и плохи», — подумал Ларекка.

Трижды прозвучала труба, и из походного шатра вышли двое. Первый нес знамя, второй был огромен, и весь сверкал золотыми доспехами.

«Сам Арнанак, — подумал Ларекка. — Должен ли я говорить с ним? Ведь от всего этого можно ожидать предательства… Нет, я должен идти».

Несмотря на протесты офицеров, Ларекка приказал открыть северные ворота и опустить мост. Он пошел один. Доспехи он скинул. К чему носить лишние тяжести. Сейчас на нем были только красный плащ и хаэленский меч. Плащ слишком трепыхался на ветру и мешал Ларекке, но Серода настоял на том, чтобы комендант был в плаще. Нельзя же казаться нищим перед таким разодетым противником.

Арнанак что-то сказал знаменосцу и тот отсалютовал флагом. Сам Арнанак воткнул меч в землю. Он обменялся с Лареккой похлопыванием по плечам и несколькими словами приветствия.

А затем состоялся разговор.

— Мне бы доставило большую радость, если бы мы могли положить на землю свои мечи и копья.

— Прекрасная идея, — согласился Ларекка, — И легко выполнимая. Вам осталось только разойтись по домам.

— А вы сделаете то же самое?

— Мы дома.

— Правда, вы теперь упустили свой шанс уйти свободно, — вздохнул Арнанак, — теперь мне придется уничтожить Зера.

— Давай попытайся. Но что толку понапрасну трепать языком? Может, нам стоит сесть в тень и выпить пива?

— Я сделал тебе предложение, потому что ты храбрый воин. Сдавайтесь. Мы отрубим вам правые руки и будем кормить, пока вы не поправитесь. А затем мы позволим вам уплыть. Вы никогда не сможете больше быть солдатами, но зато вернетесь домой живыми.

Ларекка ухмыльнулся, глядя в зеленые глаза.

— Я могу сделать другое предложение. Правда, оно будет касаться другой части ваших тел, чтобы вы не могли производить на свет таких хвастунов.

— Я рад, что ты можешь шутить, — ухмыльнулся Арнанак. — Обещаю, что те, кто присоединится к нам, останутся целыми и невредимыми. Для остальных же — смерть, за исключением тех нескольких несчастных, кто попадет в плен и станет рабом. — Арнанак широко раскинул свои огромные руки. На солнце сверкнули золотые браслеты, — У вас нет надежды. Если не удастся прямой штурм, мы уморим вас голодом.