Джордж Мартин - Неистовые джокеры

— Господи, что ты со мной сделал! — простонала она, — У меня такое ощущение, как будто я только что пробежала марафон.

— Прости, — сказал Фортунато. — Ты такая… необыкновенная.

Он никогда еще не занимался любовью с женщиной, которую вирус дикой карты наделил способностями туза. Слияние их сил превзошло все, что Фортунато когда-либо испытывал. Его энергетическое тело было таким огромным, что не вмещала плоть, и оно плескалось вокруг него яркой белой аурой.

Он сам кончил трижды, всякий раз останавливая семяизвержение и направляя его вспять, внутрь себя. Однако несколько капель все же ускользнули в процессе, и этого оказалось достаточно, чтобы тело Соколицы приобрело слабое свечение, хотя на ее энергетическом уровне это практически не отразилось.

Он перевернулся на живот и коснулся губами ее бедра.

— Не обижайся, но мне нужно идтй.

— Астроном?

— Через час что-то должно произойти. Он приготовил отходной путь, что-то такое, что навсегда унесет его от меня и все такое прочее. Я не могу этого допустить.

— Но почему? Пусть убирается к черту. Ну, убьешь ты его, и что толку?

— Я не собираюсь восстанавливать справедливость, если ты это имеешь в виду. Вроде того, чтобы заставить его заплатить за его преступления или еще какой-нибудь ерунды в том же роде. Просто я не хочу всю оставшуюся жизнь оглядываться и опасаться, что он появится снова.

— Чушь. Ты просто хочешь, чтобы он умер, причем от твоей руки.

— Да. Ты права. Я хочу, чтобы этот мерзавец сдох. Хочу так сильно, что чувствую это желание физически.

Он поднялся и натянул штаны и рубашку. Рукава он закатал, вместо того чтобы искать раскатившиеся по углам запонки.

Соколица поднялась следом за ним и обвила руками его шею.

— Я бы предложила помочь тебе, но у меня кружится голова, даже когда я просто стою.

— Единственное, чего я от тебя хочу, это чтобы ты вернулась вместе со мной в «Козырные тузы» и оставалась там до тех пор, пока все не будет кончено. Так или иначе.

— Подожди…

— Я не могу ждать. Время уходит.

— Нет, ты не понял. Прислушайся. Ничего не слышишь?

Все его чувства были перенапряжены от избытка энергии, а тело словно издавало негромкий равномерный гул, как линия высокого напряжения. Однако сквозь этот гул он различил и еще какой-то звук, похожий на скрип влажных тарелок в мойке. Фортунато взглянул на электронные часы у кровати — они вибрировали.

— Вот черт!

И в этот самый миг водяной матрас взорвался.

Сила взрыва разбросала их по комнате. Вода сначала бурлила, но по мере растекания успокоилась. Фортунато приземлился на серый глиняный горшок, в котором рос бамбук, и расколол его. Не успел туз отдышаться, как сквозь стеклянную стену влетело чье-то искореженное тело, и его осыпало осколками. Труп был женский, но Фортунато не позволял себе увидеть больше, чем просто мертвое тело.

Он попытался замедлить время — тщетно. Он напрягся и увидел линии силы, пронизывающие комнату, словно координатная сетка. В том месте, где недавно находилась кровать, выпятились плотные силовые конусы.

Соколица ползла по полу. Фортунато понял, куда она пытается добраться, и окружил ее защитным коконом своей силы. Женщина добралась до того места, где на стене висели ее знаменитые когти, и надела их. Там же висел и костюм, но им она пренебрегла.

Крыша заскрипела и треснула по всей длине, как сухая галета. На головы им хлынула лавина бетонных глыб и обломков арматуры, но силовые щиты, окружавшие их, устояли. Фортунато казалось, что ему не составляет совершенно никакого труда держать их. Соколица разбежалась и вылетела в темноту.

Пол под ногами у Фортунато вспух. Из разломанных водопроводных труб хлестала вода, в воздухе пахло газом. Фортунато подобрался к трупу и перевернул его на спину.

Каролина!

Это была именно она, вот только шея сломана, кожа на лице и теле исцарапана, искусана и изорвана.

Каролина была его любимицей семь лет. Он никогда не мог предсказать вспышки ее страсти и ее саркастического юмора, никогда не мог насытиться ее неутомимой изобретательностью в постели. За эти семь лет у него бывали другие женщины, но в перерывах между ними он всегда возвращался к ней.

Долгое время он не чувствовал вообще ничего. Огромная глыба бетона с торчащими из нее обломками арматуры едва не задела его, пока он стоял на коленях у ее тела.

Борьба шла между жизнью и смертью, вот и все. Астроном черпал энергию из смерти. Астроном сам был Смертью. Фортунато черпал энергию из любви, обращался за ней к Жизни. И Жизнь забилась в нору, слишком перепуганная, чтобы выйти и взглянуть в лицо Смерти. Выкрикивала пустые угрозы в надежде, что они заставят Смерть уйти.

Фортунато распахнул глаза. Все это произошло в единый миг, и все, чего он не замечал, навалилось на него разом. Мерцающие линии жара, которые он видел в квартире убитого им мальчишки семнадцать лет назад, уходили в ночь.

Чернокожий туз встал на ноги, и сила его гнева оторвала его от пола и на фут подняла в воздух. Он потянулся к туннелю силы, готовый лететь в него, нырнуть в эту воронку и разорвать ее источник на куски.

Он потянулся — но линии исчезли.

Фортунато шагнул сквозь разбитое стекло и повис в воздухе на высоте тридцатого этажа над Манхэттеном. В вышине во всем великолепии своей наготы кружила Соколица — делала крутые виражи над парком. Огни города превращали небо за ее спиной в однотонное серое марево, и она сама казалась плоской, двухмерной, словно воздушный змей. Она сделала над ним один круг, потом устроилась на краю своей разгромленной квартиры.

— Господи! — вздохнула она, — До чего же я устала.

— Ты его видела? — спросил он.

— Нет. Вообще ничего. А ты?

— На секунду. Я видел следы, которые он оставил. Впервые за все время. Впервые я сильнее его. Если бы я мог найти его, найти этот проклятый корабль, я мог бы…

— Что?

«Корабль. Космический корабль. Как у инопланетян, сказал тогда Блэк. Как у Тахиона.

Тахион. Черт, да ведь у Тахиона есть корабль!»

Чем больше он об этом думал, тем крепче становилась его убежденность. Астроном нацелился на корабль Тахиона.

Фортунато подошел к Соколице и поцеловал ее. Аромат их любви висел вокруг них, словно терпкие духи, и как же не хотелось отрываться от этих губ. Женщина слегка пошатнулась, когда он отпустил ее, — и увидела тело Каролины.

— Боже мой!

Фортунато поднял безжизненное тело на руки.

— К тебе это не имеет никакого отношения, — сказал он. — Это имеет отношение ко мне. Забудь об этом.

Против воли его слова прозвучали как приказ. Соколица кивнула.