СБОРНИК - «ДОЖИВЕМ ДО ЯНВАРЯ»

* * *

Зона вела его…

Оставив позади спятившего двуногого, химерыш бежал к Периметру. Грохот выстрелов и взрывов был впереди, но мутанта это уже не волновало.

За Периметр… только туда…

Взбежав на очередной холм, он замер.

Впереди, всего лишь в трехстах метрах перед ним пылал огонь. Пахло паленым мясом.

Надо туда, надо…

Химерыш побежал. По глубокому снегу он добрался до дороги, ведущей к блокпосту, скользнул под шлагбаум и замер…

Прямо перед ним стоял человек в сером комбинезоне. На мертвенно-бледном лице застыло не то изумление, не то страх…

Несколько секунд они смотрели друг на друга…

– Меня Вольтом зовут… – Робко произнес сталкер…

Мутант не реагировал. Его желтые глаза внимательно следили за каждым жестом двуногого

– Ну? – Вольт улыбнулся, глядя на мутанта. – Иди с миром, брат. Я не желаю тебе зла. Не сегодня, не в этот день.

Химерыш фыркнул, оскалился. Он всё еще не понимал, чего хочет этот странный двуногий.

– Иди. – Сталкер указал в сторону ворот, ведущих во внешний мир. – Ты ведь этого хочешь?

Мутант перевел взгляд со странного человека на беснующуюся за Периметром бурю, принюхался и только после этого опрометью бросился к воротам блокпоста. Проскользнул за ограждения, и долго еще мелькало черное тельце на освещенном огненными всполохами снегу.

– Ушел. – «Монолитовец» облегченно вздохнул. – Спасибо тебе, священный Монолит…

Он запрокинул голову, глядя на черное, беззвездное небо.

– Ты свободен, брат, ты свободен… – Сталкер вновь глубоко вздохнул. – И я свободен…

От собственных слов ему стало не по себе.

Монолит не простит таких речей. Монолит… К чёрту Монолит, к чёрту Зону!

Сектант отбросил в сторону винтовку, снял шапку и часто-часто задышал. Впервые за долгие годы он дышал не во имя огромного булыжника, покоящегося в саркофаге ЧАЭС…

Просто наслаждался тем, как морозный воздух щекочет ноздри, как пощипывает щеки…

– К чёрту Монолит. – Повторил Вольт. – Один раз живем.

Он оглянулся на горящий блокпост, заметил, как у шлагбаума Рихтер добивает одного из часовых и зашагал вслед за химерой, во внешний мир. В мир живых…

Где-то в основном корпусе шипел опрокинутый телевизор, и сквозь шум помех пробивалась мелодия праздничной песни.

Щелкнула рация…

– Прием, «одиннадцатый», что у вас там?… Ответьте «Брату», прием, «одиннадцатый», ответьте «Брату»…

Город Тара.

Декабрь 2009 года.

Иван Дышленко

Дед Мороз и все-все-все

– Народ, а че? Беленькая ек? – Ванька Жиртрест обвел затуманенным взором столы.

– Не-не-не-не-не…Как это "ек"? – возмутился Тук. – Её же вроде четыре было…

– Четыре?

– Ящика…

Бар набился сталкерами под завязку. Помимо самого бармена Папы Карло, да Ваньки Жиртреста с Туком, за столами собрался весь поселок: Игорек Мародер, Сашка Багор, Крендель, Лошадь, Фантомас, Филя Квант, Селиван, Леха Ватман, Ник Мясо, Димка Ангел, Петя Шансон, Арчибальд Арчибальдович и все-все-все. После слов Жиртреста все забеспокоились, засуетились, со всех сторон донесся стук отодвигаемых табуретов, скрип ножек по дощатому полу.

– Да не ищите, – встрял Папа Карло, – Здесь он, у меня.

Он похлопал ладонью где-то внизу, по скрытому за барной стойкой ящику с водкой.

– А я не беспокоюсь, у меня вот тут еще есть. – заявил Лошадь, глядя на почти полный граненый стакан водки, стоявший перед ним на столе. – Целых два стакана.

– Он один, пьяная морда, – поправил Шансон.

– Мне хватит, – не растерялся Лошадь.

– Ладно, Папа Карло, давай ящик выставляй. Добьем и на боковую, – потянулся к бармену Жиртрест.

Но Папа Карло не торопился отдавать последний резерв.

– Вот вам бы все выжрать да спать завалиться.

– А как же? – не понял Ванька.

– Да праздник ведь! Новый Год! – возмутился бармен.

– И чего? Теперь пить, что ли, нельзя?

– Тьфу, ты! – махнул рукой Папа Карло, досадуя на непонятливость сталкера. – Давайте хоть помечтаем. Ну, вот ты, Ванька, чего бы ты пожелал, чтобы Дед Мороз тебе подарил на Новый Год?

Сталкер задумался.

– Ну, ты, Папа, задал задачку!

– Вот я знаю, чего бы я пожелал, – встрял развалившийся на табурете у входа Селиван, – Мне бы ПКМ. Надежная машинка, ух, я бы развернулся, только клочья от мутантов хреновых по всей Зоне бы полетели!

Селиван погладил рукой воображаемый ствол, прильнул к нему щекой, сыграл целую пантомиму, как он его перезаряжает и передергивает затвор, как поливает от бедра все вокруг.

– Ну ты хватил! – загоготал Багор, – ПКМ! Ищи дурака, который такие подарки раздает!

– А что? Это мысль. – оживился Жиртрест. – В Зоне оружие – предмет первой необходимости. Я бы хотел… Я бы хотел… Винтовку – FN-2000 "Палач"! Слыхали про такую?

– С усиленным зумом?

– Да!

– С компьютерным прицелом?

– Точно!

– Вещь! Дай пять!

– А я хотел бы RG-6! Вот тогда точно от всех мутантов даже клочков бы не осталось! – выкрикнул пьяный Фантомас.

– А я – "Пустынного Орла"! – проорал Ватман.

Со всех столов понеслись "арсенальные" пожелания, где-то горячо заспорили о достоинствах того или иного ствола. Лошадь опрокинул свой стакан с водкой, шумно выдохнул. Из глаза выкатилась щедрая слеза. Он вытер ее рукавом и сфокусировал взгляд на Селиване.

– Селиван, – позвал Лошадь, – А ты чего никогда не пьешь-то?

– Не хочу становиться таким же пьяным быдлом, как и вы.

– Фу-ты ну-ты, ножки гнуты, – прыснул Лошадь.

– Селиван, он такой. Интеллигенция, – засмеялся Крендель.

– Так ему не ПКМ, ему это… Шпажку надо, – подавился Квант.

– Слышь, Селиван, – веселился Лошадь, – Ты письмо-то Дедушке Морозу написал? "Здравствуй, Дедушка Мороз. Пишет тебе мальчик Селиван из поселка Чапаевка, Чернобыльского района, Иванковской области…"

– Пошли вы, ублюдки! – огрызнулся Селиван.

В этот момент входная дверь распахнулась и, в облаке морозного пара, перед собравшимися предстала фигура в красном тулупе до пят, красной же шапке с белым кантом, больших рукавицах и с серебряным посохом. В огромной белоснежной бороде пряталась улыбка, а под густыми белыми бровями поблескивали хитрые черные глаза. Несколько секунд все молча смотрели, силясь осмыслить явление.

– Ты что? – выдохнул наконец Селиван, оказавшийся и самым трезвым и ближайшим к фигуре.

Как бы грубо это ни прозвучало, в Зоне такой вопрос выглядел вполне уместным.

– Я не "что", я – "кто"! – нарочито густым басом возвестила фигура, – Али не признали вы меня, детишки?