Алексей Калугин - Игра в реальность

– Признаться, я не чувствую себя виноватым, – покачал головой я.

– Давай не будем переходить на личности, – недовольно скривился Витька.

– А почему? – удивленно поднял брови я. – Ты исключаешь возможность того, что бездна вечности могла возникнуть в результате одного неверного шага, который совершил какой-то вполне конкретный человек?

– Если этот человек Гитлер или Ленин…

– Я имею в виду самого обыкновенного человека, – перебил я приятеля. – Такого, как я и ты.

Витька глянул на тарелку, чтобы убедиться в том, что на ней не осталось бутербродов, и снова улегся в кресло.

– Ты сам не так давно рассказывал мне о бабочке, гибель которой изменила ход истории, – напомнил я.

– Это был всего лишь фантастический рассказ, – не глядя на меня, ответил Витька.

Он вновь выразительно посмотрел на пустую тарелку, после чего с тоской в голосе спросил:

– Слушай, у тебя нет еще бутербродов? Я с утра ничего не ел.

– А что так? – поинтересовался я.

– Да не люблю я возиться на кухне, – с детской непосредственностью ответил Витька.

Можно подумать, я получаю от этого колоссальное удовольствие.

На кухне негромко хлопнула дверца холодильника.

– Будут готовы через пару минут, – сказал я. – Так что ты думаешь по поводу бабочки?

Витька тяжело вздохнул.

– Ты же слышал, люди будущего пытались отыскать ключевые моменты истории, которые могли послужить первопричиной возникновения бездны вечности. И ничего у них из этого не вышло.

– Может быть, потому и не вышло, что они рассматривали историю в целом. А дело-то все в одном-единственном человеке, который однажды, сам того не подозревая, сделал что-то не так.

– А ты не исключаешь вариант того, что этот человек давно уже умер?

– А что, если нет? Что, если он сейчас ходит рядом с нами?

– Пусть так, – устало кивнул Витька. – Каким образом мы узнаем его? Как поймем, в какой момент его следует подстраховать?

– Этого я не знаю.

Я встал и сходил на кухню, где на столе уже стояла тарелка со свежеприготовленными бутербродами. Ломти хлеба, на мой взгляд, были несколько толстоваты, но для Витьки – в самый раз.

– Спасибо, – сказал я и с тарелкой в руках вернулся в комнату.

– Ты знаешь, – я еще не успел поставить тарелку на стол, а Витька уже схватил с нее бутерброд, – я вчера был в ГОСТЫКе.

– Зачем ты туда ходил? – удивился я.

– Сам не знаю, – пожал плечами Витька. – Наверное, просто хотел убедиться в том, что такое место существует в реальности.

– Ну и как?

– Действительно, есть такая контора. Я навел справки среди знакомых, и мне объяснили: дочернее предприятие британской компании «Вирджин». Чем она занимается в России, никто представления не имеет. Однако представители компании регулярно делают значительные взносы в различные фонды, открытые Московской мэрией, поэтому с вопросами «Что?» да «Как?» к ним никто не пристает. В сам особнячок в переулке возле Маросейки меня на этот раз даже на порог не пустили. И не помогли никакие ссылки на мадам Лин и Агамемнона. Когда же я заявил, что я к Одиссею, так меня и вовсе подняли на смех. Между прочим, на вахте там сейчас не старичок в очках, а трое здоровенных парней в камуфляже.

– Одиссей сказал, что свяжется с нами, когда будет нужно, – напомнил я.

– Да? – Витька возмущенно всплеснул руками. – И сколько еще ждать?

– Ты же говоришь, что пока еще ничего не решил с работой, – напомнил я.

– Зато у меня созрели новые вопросы, которые я хотел бы задать Одиссею.

– Не думаю, что он согласится дать тебе расширенное интервью.

– Почему?

– Потому что солтеки уже сказали нам все, что хотели. Или могли сказать.

Витька задумался.

– Ты считаешь, что они не имели права ставить нас в известность о грозящей нам бездне вечности? – спросил он, подливая чаю в свою чашку.

– Этого я не знаю, – покачал головой я. – И не берусь об этом судить. Но чем больше я думаю о нашем с ними разговоре, тем сильнее склоняюсь к мнению, что это было сделано неслучайно. Им ведь вовсе не обязательно было сообщать нам о грядущей катастрофе. Более того, то, что нам стало известно, может негативно сказаться на наших дальнейших взаимоотношениях, на которые, если верить словам Агамемнона, солтеки рассчитывают. У меня складывается мнение, что, сообщив нам определенную информацию, Одиссей с Агамемноном ждут каких-то ответных действий с нашей стороны.

– Мне тоже так кажется, – кивнул Витька. – Поэтому-то я и уселся смотреть эти «Секретные материалы», думая, что не зря Агамемнон упомянул о них в разговоре. Да только, похоже, пустое это занятие. – Нажав кнопку на пульте, Витька выключил телевизор. – И что ты предлагаешь?

– Давай исходить из того, что мы еще не минули той точки, после которой начались необратимые изменения бездны вечности, – предложил я.

– Хорошо, – на удивление легко согласился Витька. – Пусть будет так.

– А это значит, что у нас еще есть шанс предотвратить грядущую катастрофу.

– Вот это вряд ли, – усмехнувшись, с сомнением покачал головой Витька. – Если даже у пришельцев из будущего ничего не получилось…

– Я же сказал: давай просто представим себе, что мы можем это сделать.

– Ну хорошо. – Витька сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что воспринимает то, что я сейчас говорю, только как игру. – Мы можем это сделать.

– Итак, – продолжил я, – мы используем три допущения. Первое: бездна вечности появилась в результате ошибки, допущенной одним-единственным человеком. Второе: этот человек живет в одно с нами время. И наконец, третье: остановив его, мы можем обратить вспять процесс гибели будущего.

– Не слишком ли много допущений? – спросил Витька, придав лицу преувеличенно серьезное выражение.

– Не так уж и много, если вспомнить, что мы рискуем делать выводы, основываясь по большей части на собственной выдумке.

– Хорошо, продолжай, – благосклонно кивнул Витька.

– Мы не знаем, как найти нужного нам человека, – беспомощно развел руками я.

– Верно, не знаем, – согласился Витька. – И что из этого следует?

– Из этого следует то, что каждого из ныне живущих следует рассматривать как потенциальный детонатор, способный привести в действие механизм, который уничтожит мироздание.

– Небольшая поправка, – поднял руку Витька. – Этот детонатор, кем бы он ни был, уже сработал. Процесс уничтожения будущего уже запущен.

– Он запущен для соотечественников Одиссея и Агамемнона, но не для нас.

– Но в будущем все это уже произошло, а следовательно…

– Черт возьми, Витька! – Возмущенный непонятливостью своего приятеля, я всплеснул руками. – Свое будущее мы создаем сегодня и сейчас! И то, каким оно будет и будет ли вообще, зависит не от Одиссея с Агамемноном, а от нас самих! От каждого из нас!