Сергей Лукьяненко - Джамп (Сборник)

Мне стало не по себе.

Неделю назад я прорывался сквозь их ряды. Отважный герой, не помнящий, кто он такой, щедро раздающий затрещины и полосующий ножом налево и направо… А на моем пути стояли техники и инженеры, все, не имеющие навыков рукопашного боя. Требовалась иллюзия схватки — и она была достигнута. Если бы мне навстречу вышло несколько настоящих десантников, да еще в хваленых аларийских бронекостюмах — никуда бы я не прорвался.

Мохнатые тела вокруг ждали. Как они смотрели на меня? С пониманием — ведь знали же, на что идут? С ненавистью — на моих руках кровь их товарищей? С любопытством — я все-таки вернулся, принес информацию?

— Где мои друзья? — спрыгивая на пол, спросил я. — Алари!

Молчание. Потом вперед вышел черный алари в золотистой тунике.

— Командующий? — спросил я.

— Приветствую на борту, Петр Хрумов, — сказал переводчик-куалькуа, уродливым наростом болтающийся на шее командующего. — Мы рады, что тебе удалось вернуться.

В двух местах на его теле шерсть прикрывали белые повязки, вряд ли имеющие отношение к одежде. Уж не следы ли это моих ударов?

— Где мои друзья? — снова спросил я.

— Они спят. По вашему времени — период отдыха.

— Ничего, разбудите, они не обидятся… — сказал я.

Если алари задумали подвох, то я обречен… Но в эту минуту из дальнего туннеля показались две человеческие фигуры. Данилов и Маша. Они бежали ко мне, и я почувствовал, как отпускает, наконец-то отпускает напряжение.

Мне все-таки было куда возвращаться.

Вот только почему улыбки на их лицах такие вымученные?

— Петр! — Данилов сгреб меня в объятия. Потряс, заглядывая в лицо. — Сукин ты сын! Вернулся!

Маша вела себя спокойнее. Она просто улыбалась, и, странное дело, это непривычное для нее занятие делало девушку гораздо симпатичнее.

— Привет, — сказала она, протягивая руку и легонько касаясь моего плеча. — Здорово. Мы очень боялись за тебя.

Я покосился на туннель, но оттуда больше никто не появлялся.

— Где дед? — недоуменно спросил я.

— Он спит, — быстро ответил Данилов. — Он сейчас спит.

Алари не вмешивались. Сомкнулись вокруг мохнатым кольцом, с любопытством наблюдая за встречей. Я поискал взглядом командующего, спросил:

— Во время моего побега… я…

— Ты убил троих, — не дожидаясь окончания, ответил командующий.

А чего, собственно, мог я ожидать? Хорошо, что только троих. Вокруг были не-друзья, и плененный регрессор Ник Ример не церемонился…

Данилов легонько сжал мою руку.

— Командующий… — начал я.

Глупо извиняться и просить прощения. Не та вина, когда можно отделаться словами. Но что мне еще остается?

— Петр Хрумов, как представитель расы Алари я прошу у тебя прощения, — сказал командующий.

Я уставился в блестящие черные глаза. Нет, он не издевался.

— Мы вынудили тебя преступить законы твоей цивилизации, — сказал командующий. — Тебе пришлось убивать союзников. Наша вина огромна, но мы не видели иного выхода.

Нет, я не почувствовал облегчения от этих слов, в корне изменивших ситуацию.

И может быть, это то единственное, что оставляет мне право уважать себя.

— Командующий, я прошу прощения у расы Алари, — ответил я. — Скорблю о тех, кто стал жертвой.

Алари молчал. Какими бы разными ни были наши этические принципы, он не мог не переживать за погибших членов экипажа. Иначе он вряд ли командовал бы флотилией. Власть дает право принимать и требовать жертвы, но не избавляет от боли. Конечно, если это власть, а не тирания.

— Их жертва не была напрасной? — спросил командующий. — Ты побывал в мире Геометров?

— Да, — я махнул рукой в сторону своего кораблика. — Это ведь другой аппарат. Тот, на котором я улетел, разобран и уничтожен.

— Почему?

— Потому что побывал в плену.

Данилов торжествующе посмотрел на Машу, и у меня закралось подозрение, что девушка была не прочь установить на кораблике Римера десяток-другой «жучков».

— Хорошо, что ты избежал той же участи, — сказал командующий.

— С трудом, — ответил я.

Алари качнул головой. Наверное, копируя человеческие жесты, но при его мышиной морде это выглядело комично.

— Цивилизация Геометров может стать союзником Слабых рас? — спросил он.

Вопрос был хорош.

Лучший вопрос сезона…

— Она может стать новым господином для Слабых, — ответил я. — Она вберет нас в себя. Подарит свою идеологию. Примет в свой круг.

— Невозможно насильно сменить идеологию развитого общества, — отпарировал алари.

— А мы недолго останемся развитыми, — сообщил я.

Черные мышиные глазки буравили меня насквозь. Потом командующий посмотрел на собравшихся вокруг — и алари брызнули в стороны. За десять секунд всех как ветром сдуло.

— Пойдем, Петр, — алари протянул лапу, легонько толкнул меня в бок. — Ангар не то место. Комната для докладов ждет.

— Для докладов или для допросов?

— Это зависит от ситуации.

Судя по размерам «комнаты для докладов», здесь порой перед мышами отчитывались слоны.

Бугристая поверхность стен, обычная для аларийских кораблей, была тускло-оранжевого цвета, несколько осветительных сегментов тлело тускло и тревожно. Я полусел-полулег на покатое мягкое кресло, за мной закрыли люк. Немножко походило на заточение.

— Петя, — раздался откуда-то голос Данилова, — Алари просят разрешения пустить газ.

— Какой еще газ?

— Легкий транквилизатор. Для облегчения воспоминаний. Это абсолютно безвредно.

Звучало достаточно неприятно. Я пожал плечами, посмотрел в потолок.

— Валяйте.

Не было ни звуков, ни запахов. Только закружилась голова и свет словно бы стал ярче.

Ничего похожего на действие наркотика я не ощутил. Наверное, алари просчитались и их транквилизатор на людей не действует…

Потом накатила скука. Сколько я уже так лежу? Минуту, две? Чертовски много! Нельзя же так разбазаривать драгоценное время! От тоски можно помереть! Я заерзал, борясь с желанием встать и уйти.

— Петр, — я узнал голос командующего, — расскажи о том, что произошло с тобой после побега. С того момента, как ты оказался в корабле.

Его вопрос принес облегчение. Появилось хоть какое-то занятие!

— Меня звали Ник Ример, — сказал я. — Это сообщил мне корабль, используя неголосовой канал общения. Я был разведчиком и регрессором. Первое понятно, а работа регрессора заключается во внедрении в чужое общество и снижении уровня его развития. Это делается как подготовительный этап перед развитием цивилизации по правильному пути.