Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 10

— Я думаю, мы тоже можем выйти, — твердо проговорила Блисс. — Женщина на вид совершенно безопасна, и в любом случае я хотела бы размяться, подышать свежим воздухом. Может быть, удастся договориться насчет местных продуктов. Я хочу, чтобы Фаллом вновь ощутила под собой твердую почву, и думаю, Пел будет рад посмотреть на эту женщину поближе.

— Кто? Я? — зардевшись, вскричал Пелорат. — Вовсе нет, Блисс, но ведь я… как-никак переводчик у нас в отряде.

Тревайз пожал плечами:

— Пошли. Пошли вместе. Все же, хотя она и безопасна с виду, я намерен взять с собой оружие.

— Сомневаюсь, — заметила Блисс, — что у тебя возникнет потребность его использовать против этой юной женщины.

— Хорошенькая, верно? — ухмыльнулся Тревайз.

Он первым покинул корабль, за ним сошла Блисс вместе с Фаллом, обнимая ее одной рукой. Пелорат шел последним.

Юная черноволосая женщина продолжала с интересом рассматривать их, не отступив ни на дюйм.

— Ну, попробуем, — пробормотал Тревайз. Он отвел руки от оружия и произнес:

— Здравствуй.

Юная женщина, казалось, некоторое время размышляла над этим, а затем ответила:

— Приветствую тебя, чужеземец. Приветствую и твоих спутников.

— Чудесно! — обрадовался Пелорат. — Она говорит на классическом галактическом и с правильным произношением!

— Я тоже понял ее, — кивнул Тревайз. — Хоть говорит она витиевато. Надеюсь, она понимает меня.

Он улыбнулся и, придав своему лицу самое дружелюбное выражение, продолжал:

— Мы прибыли через космос, мы пришли с другой планеты.

— Это хорошо, — сказала юная женщина ясным чистым сопрано. — Прибыл ли твой корабль из Империи?

— Он прибыл с далекой звезды, и сам называется «Далекая звезда».

Туземка посмотрела на надпись на корабле.

— Гласит ли написанное то, что ты изрек? Если это так и если первая буква — F, тогда, о чужеземец, она написана задом наперед.

Тревайз готов был возразить, но Пелорат, впавший от радости в экстаз, воскликнул:

— Она права, права! Буква F перевернулась примерно двести лет назад. Какой восхитительный случай — изучить классический галактический как живой язык!

Тревайз же изучал юную островитянку. Ростом она была не выше полутора метров. Правда, девочкой ее назвать было трудно. Груди красивой формы были невелики. Соски были большими и темными, — может быть, оттого, что девушка была так смугла.

— Меня зовут Голан Тревайз, — сказал он, — моего друга — Джен Пелорат, женщину — Блисс, а ребенка — Фаллом.

— По обычаю, следовательно, на далекой звезде, откуда вы появились, мужчины обладают двойным именем? Я — Хироко, дочь Хироко.

— А твой отец? — внезапно вмешался Пелорат.

В ответ Хироко равнодушно пожала плечами:

— Имя его, как говорила моя мать, Смул, но это не важно. Я не знаю его.

— А где остальные? — спросил Тревайз. — Похоже, ты одна встречаешь нас.

— Многие из мужчин — на рыбачьих лодках, многие из женщин — на полях. Я два дня свободна, и посему мне посчастливилось узреть ваш величественный корабль. Впрочем, корабль ваш можно было узнать даже издалека. Люди любопытны и вскоре прибудут сюда.

— А много этих других на острове?

— Их двадцать тысяч и еще пять, — с гордостью сообщила Хироко.

— В океане есть другие острова?

— Другие острова, благородный господин? — спросила она удивленно.

Тревайз счел, что это ответ. Этот остров — единственное место на этой планете, где живут люди.

— А как вы называете свою планету?

— Она именуется Альфа, благородный господин. Нас учили тому, что полное ее название — альфа Центавра, если это о чем-то тебе говорит, но мы зовем ее просто Альфа, и, как видите, это благообразная планета.

— Какая-какая? — непонимающе переспросил Тревайз и обернулся к Пелорату.

— Она имела в виду «прекрасная».

— Это точно, — согласился Тревайз, — по крайней мере, здесь и сейчас. — Он взглянул на нежно-голубое утреннее небо с редкими облаками. — Будет чудесный солнечный день, Хироко, но я думаю, такие не часты на Альфе.

— Столько, сколько нам потребно, господин, — холодно ответила Хироко. — Облака могут являться, когда нам потребен дождь, но большую часть дней нам лучше, когда небо ясное. Конечно, доброе небо и тихий вечер гораздо более желаемы в те дни, когда в море выходят рыбачьи суда.

— Следовательно, ваш народ управляет погодой, Хироко?

— Не поступай мы так, господин Голан Тревайз, мы бы вымокли до нитки под дождем.

— Но как вы это делаете?

— Не будучи обученным инженером, господин, я не в силах этого объяснить.

— Да будет мне позволено узнать название этого острова, на котором живешь ты и остальные люди? — поинтересовался Тревайз, неожиданно для себя переключившись на обороты классического языка и отчаянно гадая, правильно ли он говорит.

— Мы зовем наш благословенный остров посреди безбрежного моря Новой Землей, — ответила Хироко.

Тревайз и Пелорат обменялись удивленными и восторженными взглядами.

76

Переспрашивать времени не было. Появились другие люди. Десятки людей. «Должно быть, — подумал Тревайз, — это те, кто не ушел в море на лодках, не работал в поле, те, кто оказался неподалеку от места посадки». Большую часть пути люди явно прошли пешком, хотя видны были и два автомобиля — довольно старых и затрапезных.

Ясно, цивилизация тут была в техническом отношении слаборазвитая, но все же погодой местные жители управляли.

Известно, что техника вовсе не обязательно развивается во всех направлениях одинаково; отсутствие успехов в какой-либо области не исключает наличия значительных достижений в других, но наверняка данный пример неравномерности развития являлся необычным.

Из тех, кто сейчас рассматривал корабль, по крайней мере, половину составляли старики и старухи; были и дети — трое-четверо. Остальные, в основном, женщины помоложе. Непохоже, чтобы островитяне были напуганы.

— Ты что, управляешь ими? — шепотом спросил Тревайз у Блисс. — Они кажутся такими умиротворенными.

— Я и не думала прикасаться к их сознанию. Я делаю это в самых крайних случаях. А сейчас я забочусь только о Фаллом.

Всякому, кто повидал зевак, показалось бы, что у корабля собралась жалкая горстка людей, но для Фаллом это было непривычно. Она и к трем взрослым на «Далекой звезде» только-только начала привыкать. Солярианка часто, коротко дышала, полуприкрыв глаза. Казалось, еще чуть-чуть, и наступит обморок.