Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 3

Тот десант с самого начала превратился в бойню. Пятьдесят наших кораблей участвовало в операции. Предполагалось, что они выйдут из пространства Черенкова скоординированно и выбросят нас так, чтобы мы приземлились соответственно разработанному плану битвы. Все должно было произойти моментально, чтобы баги не успели опомниться. Я думаю, осуществить это было труднее, чем задумать. Черт, теперь я просто уверен в этом. План оказался невыполнимым, а расплачиваться пришлось Мобильной Пехоте.

Нам еще повезло: «Долина Фордж» и все, кто на ней остались, получили свое, когда мы еще не успели приземлиться. «Долина» столкнулась с нашим же кораблем на небольшой скорости, но оба разлетелись вдребезги. Я оказался в числе счастливчиков, капсулы которых уже покинули «Долину». Выброс капсул еще продолжался, когда она взорвалась.

Взрыва я не заметил — вокруг меня был кокон, падающий на планету. Командир роты, наверное, знал, что корабль погиб (а с ним и добрая половина «диких кошек»). Он выбросился первым и мог все понять, когда прервался его личный канал связи с капитаном корабля. Но обратиться к командиру возможности не представилось: из этой битвы он не вернулся. А тогда я только-только начинал понимать, что вместо запланированного боя мы попали в самую настоящую мясорубку.

Следующие восемнадцать часов до сих пор кажутся ночным кошмаром. Я мало что могу рассказать, потому что помню только обрывки, кадры из фильма ужасов. Я никогда не относился с симпатией к паукам, змеям и прочей нечисти. Обычный домашний паучок, найденный в постели, заставлял меня содрогаться от отвращения. Встречи с тарантулом я вообще не мог себе представить. Я, например, никогда не ем крабов и прочих из их семейства. Когда я впервые увидел бага, мне показалось, что сознание отключилось и я уже на том свете. Только несколько мгновений спустя я понял, что убил его, но продолжаю стрелять и никак не могу остановиться. Думаю, это был рабочий: вряд ли я остался бы живым после встречи с солдатом.

Но, несмотря ни на что, мне повезло больше, чем ребятам из К-9. Они выбрасывались на периферии нашей главной цели, и неопсы должны были осуществить тактическую разведку и ориентировать специальные отряды, охранявшие нас с флангов. У псов, естественно, нет никакого оружия, кроме собственных зубов. Предполагалось, что неопес должен слушать, смотреть, вынюхивать и передавать результаты своему партнеру по радио. Все, что есть у пса, — это радио и небольшая бомба, взрывая которую пес уничтожает себя, если смертельно ранен или ситуация безвыходна.

Всем этим несчастным созданиям пришлось использовать взрывные устройства. Как потом оказалось, подавляющее большинство их покончила с собой при первом же контакте с багами. Думаю, они испытали те же чувства, что и я, только гораздо острее. Сейчас, кажется, уже есть специально обученные неопсы, которые не испытывают шока от запаха и вида багов. Но тогда таких не было.

Я рассказал лишь о частице всеобщего хаоса. Все пошло у нас кувырком. Я, конечно, не знал общего хода боя, а лишь старался приткнуться поближе к Бамбургеру и стрелял и жег любую движущуюся цель, а также бросал гранаты в каждую уходящую под землю нору, это сейчас я могу убить бага без особой траты боеприпасов и горючего. Хотя личное вооружение у них и не такое мощное, как у нас, но убивает не хуже нашего. Вспышка направленного излучения — и ты варишься в скафандре, как яйцо в скорлупе. Координация в бою у них даже лучше, чем у нас… мозг, который руководит их солдатами, прячется в недоступном месте, в какой-то из этих проклятых нор…

Нам с Бамбургером довольно долго везло. Мы держали площадь примерно в один квадратный километр, бросая бомбы в уходящие под землю туннели, стреляя в каждую непонятную цель, появляющуюся на поверхности. При этом мы, как могли, берегли горючее в двигателях скафандра, зная, что оно может очень пригодиться. Вообще-то по плану боя мы обеспечивали беспрепятственное прибытие второго эшелона нападения с более тяжелым вооружением. Ведь это был не обычный рейд, мы нацеливались на установление полного господства. Захватить планету, остаться на ней, подчинить ее себе.

Но у нас ничего не вышло.

Наша группа действовала вполне нормально. Приземлились мы не туда, куда нужно, а связи с соседними группами не было. Командир отряда и сержант погибли, а переформироваться мы так и не успели. Все же мы быстро установили границу, распределили между собой сектора обстрела — и наш участок был готов для приема свежих подкреплений.

Но подкрепление так и не пришло. Они приземлились как раз туда, где по плану должны были приземлиться мы и, естественно, столкнулись с жестоким сопротивлением. Мы больше никогда их не видели. Мы стояли там, куда нас занесло, периодически отбивали нападения туземных солдат, а боеприпасы между тем подходили к концу, таяло горючее и иссякал запас энергии в скафандрах. Казалось, весь этот ад длится две тысячи лет.

Мы стояли с Бамбургером у здоровенной стены и, надрываясь, орали на группу специального вооружения нашей роты, требуя поддержки. Но тут земля вдруг разошлась, и Бамбургер провалился, а из дыры вылез баг.

Я сжег бага и еще успел схватить капрала за руку и подтянуть его к себе. Потом бросил в дыру гранату, и дырка почти сразу закрылась. Я склонился над Бамбургером, На первый взгляд казалось, что никаких повреждений нет. Сержант отряда может на специальном экране своего скафандра считывать данные о любом десантнике и отсортировывать тех, кому уже ничем не помочь, от тех, кто еще жив и кого нужно подобрать. Но, находясь рядом с человеком, можно сделать то же самое вручную, нажав на кнопку на поясе скафандра.

Бамбургер не отвечал, когда я пытался позвать его. Температура его тела равнялась девяноста девяти градусам. Показатели дыхания, сердцебиения и биотоков мозга на нуле. Безнадежно, но, может быть, просто сломался его скафандр? По крайней мере, сначала я пытался себя в этом уверить, забыв, что индикатор температуры тоже показывал бы ноль, если бы мертв был только скафандр. Но я сорвал с пояса специальный ключ и стал упрямо раскрывать капральский скафандр, одновременно стараясь держать в поле зрения все, что происходит вокруг.

Вдруг мой шлем взорвался криком, которого я больше никогда не хотел бы услышать:

— Спасайтесь, кто может! Домой! Домой! По любому пеленгу, который только обнаружите. Шесть минут! Спасайте себя и своих товарищей. Домой по любому пеленгу! Спасайтесь, кто…

Я заторопился.

Наконец шлем раскрылся и показалась голова капрала. Мои руки невольно разжались, и я рванул отсюда чуть ли не на полной скорости. В трех последующих выбросах мне пришло бы в голову взять хоть что-нибудь из его амуниции. Но тогда я был слишком растерян, чтобы соображать. Я просто бросился сломя голову, стараясь поточнее определить пеленг.