Виталий Вавикин - Желание верить (сборник)

6

Донахью все еще смотрел на это, как на шутку. Первую неделю, вторую, третью… Как на затянувшуюся шутку, в которую он начинал неосознанно верить. Даже снял другой номер, чтобы Жустин могла работать в отдельной комнате, пока он пьет и развлекается с женщинами, имен которых утром не сможет вспомнить. Лишь слышно, как стучит в соседней комнате печатная машинка, которую он купил в местном ломбарде. Некоторым женщинам становилось интересно, и они спрашивали у Донахью о Жустин. Он говорил им, что она его сестра. Говорил то, что хотела от него сама Жустин. Она не ревновала его. Ей было плевать. «Наверное, просто чокнутая!» – думал Донахью, но если это действительно было так, то ему нравилось это безумие. Нравилось настолько, что на второй месяц их знакомства он уже начал бояться, что однажды придет, а Жустин не будет в его номере. Она уйдет куда-нибудь, забыв о нем. Уйдет к другому. К более молодому, более желанному.

7

Этот страх заставлял Донахью все больше и больше пить. Шутка стала реальностью, а реальность вдруг превратилась в самое желанное безумие.

– Кто ты такая, черт возьми?! – хотел спросил Донахью Жустин, но не спрашивал, не решался, не осмеливался, лишь робко заглядывал в ее комнату и извинялся, что снова пьян.

– Это не важно, – говорила она, затем осторожно спрашивала, есть ли у него новые идеи.

– Есть! – радостно заявлял Донахью и, осторожно садясь на стул, выкладывал все, что накопилось в его голове за день.

Жустин слушала, кивала, смотрела куда-то вдаль, в пустоту. «А у нее чертовски хорошая память!» – думал Донахью, не без тени светлой зависти, хотя в молодости у него, возможно, была такая же хорошая память. Да может даже и сейчас все еще была, вот только он сам уже перестал в это верить.

– Это все? – спрашивала его Жустин, когда он смолкал дольше, чем на пять минут.

Донахью мялся, стеснялся, словно ученик, который не выучил урок. Злился на себя, злился на женщину, с которой провел слишком много времени, на выпивку, которая затуманила разум, лишила его остроты, на весь мир, за то, что он такой шумный…

– Тогда уходи, – говорила ему Жустин. – Или проспись… или выпей еще и найди женщину получше той, что приводил вчера.

8

Так прошли почти два месяца. Два долгих месяца сладкого безумия. Время, за которое Донахью выпил, наверное, весь местный бар и познакомился со всеми женщинами в округе. Он даже побывал в местной тюрьме, после того, как чуть не избил одну из своих женщин, которая, устав от стука печатной машинке в соседней комнате, сказала ему пойти к Жустин и велеть ей заткнуться. В тюрьме он провел три дня, затем вышел, заплатив штраф. За это время в голове созрел еще десяток идей, правда Жустин отвергла больше половины из них, снова отправив его в бар за женщиной и выпивкой.

– Кажется, так ты соображаешь свежее, – сказала она.

Донахью не стал спорить. Немного обиделся, но уже после первой рюмки рома, забыл обо всем, кроме шума веселья и радости сладкого безумия.

9

Все закончилось как-то внезапно. Донахью проснулся на рассвете. Приведенная им женщина все еще спала. Ей было около тридцати, и бурная ночь оставила на лице свой отпечаток. Донахью закурил, заглянул в комнату Жустин. Печатная машинка все еще стучала и он, налив себе выпить, долго сидел в стороне, наблюдая за Жустин, за ее пальцами, за клавишами печатной машинки, за выражением ее глаз, за тем, как поджимает она свои губы.

– Знаешь, я тут подумал… – начал было Донахью, когда стук печатной машинки стих.

– Я закончила, – оборвала его на полуслове Жустин.

Она потянулась, вынула из печатной машинки последний лист.

– Ты что? – Донахью недоверчиво подался вперед, решив, что ослышался.

– Книга готова, – Жустин подвинула рукопись на середину стола. – Теперь осталось лишь выяснить, чья она.

– Что?

– Кому из нас она принадлежит, – Жустин положила поверх рукописи купленный Донахью револьвер. – Знаешь, как играют в русскую рулетку?

Он кивнул.

– Тогда возьми его и нажми курок.

– Там одна пуля?

– Да.

– Я могу провернуть барабан?

– Конечно.

– Ладно, – Донахью улыбнулся – безумие продолжалось и это ему нравилось.

– Можешь выпить еще немного для смелости, – сказала ему Жустин, когда он приставил дуло к своему виску.

– Да я и так уже пьян, – сказал Донахью и нажал на курок, услышал щелчок и улыбнулся, возвращая револьвер на рукопись.

– Везучий, – Жустин улыбнулась ему в ответ.

Донахью закурил. Жустин нажала на курок. Снова щелчок.

– Все интересней и интересней, – Донахью взял револьвер. Рукоятка нагрелась и теперь он больше не чувствовал холода стали, исходившей от оружия.

– Жми на курок! – поторопила его Жустин.

Донахью подчинился, услышал еще один щелчок, но улыбнуться уже не смог.

– Ты боишься, – подметила Жустин. – Вижу это в твоих глазах.

Донахью пожал плечами, затянулся сигаретой. Руки у него дрожали.

– Я тоже боюсь, – призналась Жустин, прижала дуло к виску и спустила курок.

10

От громыхнувшего выстрела заложило уши. Звякнуло стекло, в соседней комнате вскрикнула женщина. Донахью зажмурился, попытался открыть глаза, но не смог.

– Что случилось? – спросила его женщина, которую он привел в эту ночь в свой номер.

Она поднялась с кровати и теперь стояла в дверях, прикрываясь одеялом. Ее голос приводил в чувства, трезвил.

– Случилось? – Донахью растерянно огляделся.

В комнате никого не было кроме него. Лишь на столе стояла старая печатная машинка, да лежала рукопись.

– Ты что выстрелил в окно? – спросила его женщина, увидев оружие в его руке и разбитые стекла на полу.

– Наверно, – Донахью осторожно убрал в ящик стола револьвер.

– Ты не нормальный? – спросила его женщина. – Мне лучше уйти?

Голос ее звучал неестественно монотонно. Донахью молчал.

– Крис?

– Крис… Это хорошо, что ты помнишь мое имя, – сказал он, не глядя на нее.

– Так мне уйти или нет?

– Как хочешь.

– Тогда я останусь, сейчас сложно поймать такси, а мне еще… – она еще что-то говорила, но Донахью уже не слышал ее.

– В следующий раз она точно победит, – тихо сказал он, глядя на стул, где сидела Жустин. – Обязательно победит.

Морской бриз ворвался в разбитое окно, колыхнув шторы.

– А я проиграю, – сказал Донахью, осторожно убирая рукопись в ящик стола поверх револьвера. – Вот только у меня не будет второго шанса…

Он повернулся и посмотрел на стоявшую в дверях женщину.

– Думаю, нам нужно выпить, – сказал он ей. – Выпить, а потом заняться любовью. Пока ты еще здесь… Пока мы все еще здесь…