Григорий Адамов - Тайна двух океанов

За раздвинутыми наружными шторами, сквозь окно лаборатории, зоолог, Цой, Сидлер и Павлик долго, не отрываясь, любовались мелькавшими в светлых, пронизанных солнцем водах бесчисленными их обитателями. Возгласами восхищения встретили наблюдатели небольшие стаи кругломордых золотых макрелей с блестящими пурпурными телами и золотисто-желтого цвета хвостами; парусников, метров пяти в длину, с огромным, словно натянутым на многочисленные мачты парусом — спинным плавником, и с длинными, заостренными, как журавлиный клюв, челюстями; бонитов, вызвавших восторг Сидлера своей раскраской, отливающей зеленым и красным по сине-стальному фону на спине и боках; кузовков, закованных в неподвижный, окостеневший панцирь; щетинозубов с рылами, похожими на короткие хоботы, с раздутыми, словно дирижабли, телами в пестрых, разноцветных полосках, пятнах, каемках; щипоглавов-кесарей с черными пятнами, обведенными желтыми каймами, на ярко-синем туловище; кроваво-красных с черными полосками скорпен с длинными иглами, которые делали их похожими больше на морских ежей, чем на рыб; полосатых губанов с толстыми, мясистыми губами, изукрашенных роскошными синими полосами по красноватому фону тела; зубчатых губанов, словно покрытых яркой радугой; фиолетово-красных попугаев-рыб.

Среди этих ярких красок и удивительных, часто неожиданных форм спокойно, как парашюты со свободно повисшими стропами, проплывали физалии, пульсировали медузы с ярко-желтыми прядями щупалец, маленькие карминно-крас-ные медузы, стада велелл великолепного ультрамаринового цвета.

— Вероятно, подлодка проходит около коралловой отмели, — сказал зоолог, едва успевая называть отдельных участников этого пестрого хоровода. — Только около коралловых чащ можно встретить этих рыб, так щедро, даже расточительно окрашенных природой.

Вдруг весь этот хаос красок и форм исчез, как будто унесенный ветром. Перед окном появилось стадо черных дельфинов. Они окружили подлодку и долго, играя и кувыркаясь, сопровождали ее.

Через минуту рядом с „Пионером“ в светло-зеленых сумерках показалась небольшая вертлявая рыба синевато серебристого цвета, опоясанная пятью темно-синими полосами. Едва она появилась, дельфины юркнули в сторону и моментально исчезли.

— Неужели эта маленькая рыба так напугала дельфинов? — изумился Павлик.

— Это лоцман, — ответил зоолог. — Значит, тут где-то поблизости и акула.

Лоцман юрко плыл около подлодки, точно обследуя ее со всех сторон, потом быстро исчез, но скоро вернулся. Следом за ним из тьмы важно выплыла огромная, пятиметровая акула. Она медленно приблизилась к окну и уставилась в него своими маленькими тупыми глазками и большой дугообразной пастью, усеянной многочисленными зубами.

— Отсюда, пожалуй, удобнее смотреть на нее, чем со спины кашалота… Бр-р! — содрогнулся Павлик при этом воспоминании.

Акула повернулась на бок и показала свое грязно-белое брюхо. Лоцман, все время вертевшийся вокруг морды акулы, начал вдруг обнаруживать беспокойство. Он метался во все стороны, исчезал впереди, возвращался назад к своей флегматичной повелительнице, чуть не хлеща хвостом по ее рылу. Очевидно, это беспокойство передалось наконец и акуле: она внезапно взметнулась, повернула назад и скрылась, хлестнув огромным хвостом по окну, так что от неожиданности люди, находившиеся за ним, испуганно отшатнулись.

После того как хищница, наводящая ужас на всех, освободила место перед окном, пространство вблизи подлодки осталось пустынным, и никто из обитателей моря не появлялся в нем.

— Странно, неужели акула распугала все живое так далеко вокруг нас? — удивился Сидлер.

— Действительно, странно. Вы не замечаете, что вода стала темнее… серее как-то? — ответил зоолог, пристально всматриваясь и приблизив лицо к прозрачному металлу окна.

— Гм… В воде плавает масса мельчайших частиц… Откуда бы им взяться здесь?

Вдруг Цой предостерегающе поднял палец:

— Тише, Арсен Давидович! Прислушайтесь!

Все застыли, напряженно вслушиваясь в наступившую тишину.

Сквозь обычное, едва заметное в лаборатории жужжание машин доносились откуда-то издалека глухие, неясные удары, сопровождаемые ровным гулом.

„Пионер“ шел на четырех десятых хода, и чем дальше он продвигался вперед, тем темнее становилось вокруг подводные сумерки, тем явственнее доносились удары и отдаленный рокочущий гул.

— Что это может быть? — встревоженным шепотом спросил Сидлер.

Никто не ответил ему. Все продолжали вслушиваться в эти таинственные, исходящие из недр океана звуки. В густых сумерках вод мимо окна проносились смутные тени странно неподвижных рыб с безжизненно опущенными плавниками, черепах, головы которых беспомощно свешивались вниз на своих длинных шеях.

— Трупы! — сказал зоолог, опять приблизившись к окну и присматриваясь к все более темневшим водам, среди которых замелькали быстро взлетавшие вверх черные комочки. — Пемза и пепел! — воскликнул он. — Извержение подводного вулкана!

Подлодка между тем замедлила ход, осторожно пробираясь вперед.

— В центральном посту, вероятно, давно заметили это, — промолвил Цой. — Как жаль будет, если капитан пожелает уйти отсюда и мы не сможем наблюдать такое редкое явление!

— Не думаю, — улыбнулся зоолог. — Вероятно, Иван Степанович уже в центральном посту и не упустит случая.

Хотя удары и подводный гул слышались все громче, но не было заметно, что подлодка меняет курс. Вскоре к этому грозному шуму присоединились новые звуки: послышались мелкие, все более учащающиеся удары по обшивке корабля, напоминающие стук града во железной крыше. Из-под корабля стремительно и густо летели кверху мелкие и крупные комки, окутанные облачками пара.

— А это что? — спросил Павлик.

— Это куски горячей пемзы, выбрасываемые вулканом, — сказал зоолог. — Они легче воды и стремятся на поверхность океана. При таких извержениях море бывает покрыто толстым слоем плавающей пемзы и вулканического пепла на много километров вокруг.

Надводные корабли обычно избегают тех мест, где происходит подводное извержение.

Поэтому, продолжая тихо двигаться вперед, „Пионер“ всплывал, не опасаясь, очевидно, в этих условиях посторонних нескромных глаз. Впрочем, подлодка скоро прекратила подъем: почти у самой поверхности океана она встретила слой пепла и пемзы, совершенно не пропускавший дневного света даже в верхние слои воды. Через несколько минут „Пионер“ стал вновь опускаться, продвигаясь уже в совершенной темноте. Громовые удары, сопровождаемые раскатистым грохотом, казалось, раздавались совсем близко от подлодки. Пемзовый град стучал по ее обшивке все чаще и сильней.