Артур Кларк - Рама Явленный

– Но эти эмоции не всегда, во всяком случае, у людей, связаны с сексуальностью, – проговорил Ричард. – Неужели баррикан действует как успокаивающее средство, которое подавляет все чувства?

Арчи ответил, только покончив с завтраком.

– Мы с тобой очень разные существа. А как я уже говорил, опасно переносить с одного, вида на другой... Помню, на первом обсуждении взаимоотношений с людьми – после того как вы проделали ход в стене вашего поселения – Верховный Оптимизатор настаивала на том, что мы не можем понимать действия людей с наших позиций. Следует внимательно наблюдать, сказала она, собирать данные и постоянно исправлять их, учитывая накопленный опыт...

– Полагаю, все это в известной мере намекает на то, что я собираюсь сказать тебе. По моему мнению, основанному на наблюдениях за людьми, сексуальные устремления остаются силой, определяющей _все_ эмоции вашего вида... У нас, октопауков, половое созревание происходит скачком. Мы переходим из полностью бесполого состояния к зрелости за очень короткий период времени. У людей этот процесс совершается куда тоньше и медленней. Половые гормоны всегда присутствуют в ваших организмах – начиная от ранних стадий внутриутробного развития. Я не сомневаюсь – и даже говорил об этом Верховному Оптимизатору, – что скорее всего _все_ ваши неконтролируемые эмоции определяются этими гормонами. Лишенный пола человек должен мыслить столь же оптимизированно, как и октопаук.

– Какая интересная мысль! – взволнованно проговорил Ричард, вставая и начиная расхаживать взад и вперед. – Итак, ты утверждаешь, что даже нежелание ребенка делиться игрушкой каким-то образом связано с нашей сексуальностью?

– Не исключено, – ответил Арчи. – Возможно, Галилей испытывает чувство, сродни сексуальному обладанию, когда отказывается делиться игрушкой с Кеплером... Бесспорно, привязанность человеческого ребенка к родителю противоположного пола определяет его поведение во взрослом состоянии...

Арчи смолк, потому что Ричард обернулся к нему спиной.

– Извини, – сказал он, вновь опускаясь на пол возле октопаука. – Мне только что подумалось, хотя я уже размышлял об этом сегодня утром, когда мы разговаривали о контроле за эмоциями... Помнишь тот наш разговор, в котором ты отверг персонифицированного Бога, как «эволюционную аберрацию», необходимую всем развивающимся видам в процессе перехода от первого этапа развития сознания к Эре Информации? Быть может, недавние перемены изменили твое отношение к Богу?

Широкая многоцветная полоса, которая, как понял Ричард, выражала смех, заняла почти все тело октопаука.

– Вы, люди, поглощены идеей Бога. Даже те, кто, подобно тебе, Ричард, считает себя неверующим, тратят чрезмерно большое количество времени на размышления над этой темой... Но мы, октопауки, в первую очередь ценим информацию, этому нас научили Предтечи... Мы не располагаем достоверной информацией, подтверждающей существование Бога вообще... а тем более занятого повседневными делами Вселенной...

– Ты не совсем понял мой вопрос, – перебил его Ричард, – или же я, быть может, неправильно сформулировал его... Я хочу выяснить: теперь, в новом, более эмоциональном состоянии, можешь ли ты понять, почему другие разумные существа создают Бога в виде личности, дающей им утешение, объясняющей все вещи, смысл которых они иначе не могут постичь?

Арчи вновь разразился вспышками смеха.

– Ричард, ты очень умен. Ты хочешь, чтобы я подтвердил _твою_ идею о том, что Бог представляет собой эмоциональную концепцию, родившуюся из тоски, присущей сексуальному влечению. Дескать, и сам Бог всего лишь производная от половых гормонов... Я не могу заходить настолько далеко, поскольку не располагаю соответствующей информацией. Но после пережитого за последние дни могу сказать, что теперь понимаю ваше слово «тоска», прежде казавшееся мне бессмысленным...

Ричард улыбнулся. Он был доволен. Этот разговор напоминал прежние, которые они вели до того, как баррикан у октопаука закончился.

– А хорошо бы, Арчи, переговорить с нашими друзьями, оставшимися в Изумрудном городе.

Арчи понял, что предлагает Ричард. Оба они старались не упоминать о существовании квадроидов; незачем было намекать на то, что октопауки располагают системой сбора информации о Новом Эдеме, и тем самым возбуждать подозрения в Накамуре и его охранниках. Поэтому Ричард лишь безмолвно смотрел на цветовые полосы, огибавшие голову Арчи. Октопаук не стал употреблять производный язык, разработанный для общения с людьми, но Ричард понимал смысл его слов.

Вежливо поприветствовав Верховного Оптимизатора и извинившись за провал своей миссии, Арчи передал два персональных послания: коротенькое для Джеми и подлиннее для Синего Доктора. Разговаривая со спутницей всей своей жизни – Синим Доктором, Арчи усложнял привычные полосы яркими цветовыми вспышками. За два проведенных в заключении месяца Ричард научился понимать своего компаньона; он был тронут столь прекрасным выражением чувств.

Когда октопаук договорил, Ричард подошел к нему и прикоснулся к спине.

– Ну как, тебе лучше? – спросил он.

– В известном смысле, – ответил Арчи. – Но и хуже одновременно. Теперь я еще больше, чем прежде, уверен, что не увижу ни Синего Доктора, ни Джеми...

– А я иногда представляю, что бы сказал Николь, – перебил его Ричард, если бы можно было отсюда переговорить с ней по телефону. – Он произнес слова отчетливо, излишне подчеркивая артикуляцию. – Мне тебя очень не хватает, Николь. Я люблю тебя всем сердцем.

Ричард не видел чересчур правдоподобных снов, а посему звуки не вмещались в привычную канву сновидений. Услыхав среди ночи шаги, он быстро проснулся. Арчи спал. Ричард огляделся, заметил, что свет ночника в туалете погас, и, встревоженный, разбудил своего спутника.

– Что это? – спросил Арчи.

– Я услышал необычные звуки наверху, – проговорил Ричард.

Дверь в подвал медленно открывалась. Ричард услышал тихий шажок, затем другой. Он напрягал глаза, но не мог ничего увидеть в почти полной тьме.

– Пришла женщина и с ней полицейский, – сказал Арчи, которому линзы поставили информацию о гостях в инфракрасном диапазоне. – Они остановились на третьей ступени.

«Нас убьют», – подумал Ричард. Могучий страх охватил его, и он прижался к Арчи. Наверху закрылась дверь, и вновь по лестнице зазвучали шаги?

– Где они теперь? – спросил он.

– Внизу, – ответил Арчи. – Они идут... По-моему, женщина это...

– Папа, – Ричард услышал голос из далекого прошлого. – Где ты, папа?

"Что за черт, это Кэти! "

– Кэти, сюда! – отозвался Ричард слишком громко. – Сюда же! – вскричал он, пытаясь сдержать возбуждение.