Дмитрий Колосов - Воин

Аполлон относился к теням с плохо скрываемой брезгливостью. Они были неприятны ему, и не только внешне. Судя по повадкам, тени прислушивались ко всему сказанному олимпийцами и немедленно доносил об этом. Кому? Аиду. Зевсу. А, может, еще кому-то. Почти все олимпийцы собирали друг на друга компромат, чтобы использовать его при первом удобном случае.

— Отойди, тварь прозрачная!

Аполлон с отвращением пнул тень, которая — так ему показалось — пыталась обнюхать его. Как и следовало ожидать, нога прошла внутрь эфемерного создания без всякого сопротивления, не нанеся ему никакого вреда. Аполлон слегка расстроился.

Накануне его преследовали сплошные неудачи. Оборвалась струна на кифаре, а кроме того он целый день домогался любви длинноногой девки, а в результате под вечер она выгнала его прочь. Видите ли, у нее отец строгий! Да плевал он на всех отцов, в том числе и на собственного. И времечко то стерва подобрала — ровно после заката! Естественно, он не успел воспользоваться солнечным потоком и пришлось коротать ночь в дубовой роще, не имея на себе ничего, кроме легкого хитона. А тут еще и дождик пошел.

К-ха! К-ха! Проклятье! Кажется, начался кашель. Так можно и простыть. Нет лучше средства, чем вино, смешанное с медом.

Бог света поспешил на кухню, где суетились несколько поваров, точнее их теней, на время отпущенных из Тартара.

— Не забывай поливать жиром! — крикнул Аполлон тени, вертевшей рукоять огромного вертела, на который была насажена туша вепря.

Тень обернулась и без всякого выражения взглянула на бога света.

Что-то знакомое было в ее мутных глазах. Где-то Аполлон уже видел эту рожу. Но где? У Поликрата?[110] Или, может, во дворце Тантала?[111] Похоже, именно этот тип некогда изжарил беднягу Пелопса. Очередная шуточка Аида? Пакостная шуточка! Ну, если эта скотина сожжет мясо, то пожалеет, что его отпустили из Тартара!

Не отрывая взгляда от гнусной тени, Аполлон подошел к единственному живому существу — юноше, что размешивал в огромном золотом кратере вино. Это был Ганимед, любимец Зевса. За несравненную красоту и за кое-что еще, о чем обычно не говорили вслух, Громовержец подарил ему бессмертие.

— Привет, голубок! — Аполлон потрепал виночерпия по округлому заду. — Смешай-ка мне вина с медом.

— Без перца?

— А ну его! Не люблю все эти модные нововведения!

— Говорят, очищает кровь, — заметил Ганимед, наполняя вместительный килик чуть тягучей смесью.

— Нашел о чем заботиться!

Бог света залихватски опрокинул лекарство в рот.

— Ух, хорошо! Повтори!

— Что-то ты раненько принимаешь! — послышался голос из-за спины. — Не похоже на Аполлона. Неужто потерпел неудачу. Очередная Кассандра?

Аполлон обернулся. Перед ним стоял Дионис. Подняв в ораторском жесте руку, он продекламировал:

И жестокосердная дева, дар получив богоданный,В ласке ему отказала!

— Иди в Тартар!

— Только что оттуда.

— И что же ты там делал?

— Плясал с тенями. — Дионис изобразил танцевальное па, потом посерьезнел. — Говоря честно искал одного человечка, точнее двух.

— Кого, если не секрет?

— Если и секрет, то не от тебя. — Дионис с подозрением осмотрелся по сторонам. — Пойдем-ка поболтаем.

Бог света посмотрел, как идут дела у Ганимеда. Тот уже смешал вино с медом и собирался наполнить килик.

— Обожди мгновенье. Сейчас подлечусь…

— Да брось! Мне тут один царек пожертвовал бочку великолепного книдского. Я угощаю.

— Ну хорошо, — сказал Аполлон. — Ганимед, выпей за мое здоровье.

Виночерпий молча пожал плечами.

Уже уходя, Аполлон крикнул тени повара Тантала:

— Эй ты, поджариватель мальчиков, отрежешь кусок посочнее и принесешь на восточную веранду. Мы будем там.

Чтобы попасть в нужное место, им пришлось пройти через весь дворец. По дороге они едва не попались на глаза Гере. Аполлон предугадал возможность ее появления и утащил спутника за колонну. С этой интриганкой следовало держать ухо востро.

Восточная веранда была обшита кипарисовыми досками. Нагретые солнцем, они издавали резкий пряный запах. Аполлон упал в плетеное кресло, смежил веки и принялся впитывать в себя живительное тепло. Дионис, уже свыкшийся с обязанностью вечного организатора застолий, извлек из ничто бочку и пару ритонов. Последним появился нож. Вогнав лезвие в середину бочки, Дионис проделал дыру и наполнил ритоны. В воздухе повеяло ароматом вина.

— Вино и солнце! Что может быть лучше! — воскликнул бог вина.

— Солнце и вино! — приоткрыв глаза, ответил Аполлон.

Они внимательно, с оттенком вызова посмотрели друг на друга.

Им не стоило ссориться. Они были равны по силе и весьма схожи характерами. Недаром по традиции год делили на две части, одну из них посвящая богу света, другую — богу веселья. Олимпийцы, а вслед за ними и люди считали Диониса и Аполлона символами двух начал. Аполлон был символом строгой, равносторонней гармонии, четко отмеряющей какой мазок наложить на ту или иную часть полотна вселенной. Он создавал свой мир трезвостью ума. Дионис, напротив, был весь во власти стихий. Его мир, шедший от сердца, был наполнен оргиями и весельем, войнами и пароксизмами беззаветной любви. Это был хаос, но хаос созиданья. Войны, затеваемые Дионисом не шли ни в какое сравнение с кровавыми побоищами Ареса. Гулял он не теряя голову, а любя отдавался всем сердцем, но не разумом. У Диониса было очень умное сердце.

Сила ума и сердца обоих богов составляла равновеликую величину. Только у одного было чуть больше сердца, а у другого — ума.

— Зачем звал? — спросил Аполлон, первым отводя глаза. — Чтобы напиться? Ты ведь знаешь, что я никогда не напиваюсь с утра.

— А я наоборот — пью целый день, но, увы, никогда не бываю по-настоящему пьян, — рассеянно заметил Дионис. Он выпил вино и бросил ритон в воздух. Тот растворился в ничто. — Честно говоря, я не стал бы с тобой пить ради того, чтобы напиться. Ты очень скучный собутыльник.

— Спасибо! — криво усмехнулся Аполлон.

— Не за что. Искренность — моя ахиллесова пята. Хочу поделиться с тобой одной новостью.

— А сколько ей лет?

— Пять дней, — не обращая внимания на подковырку серьезно ответил Дионис. — Друг наш Пан, который столь прекрасно играет на свирели, поведал мне, что Афо, кажется, нашла себе избранника.

Аполлон привстал.

— Врешь!

— Не более, чем шучу.

— Кто он?

Дионис ответил не сразу. Он извлек из воздуха исчезнувший мгновение назад ритон, наполнил его вином и медленно, испытывая терпение Аполлона, осушил до дна. Бог света молча ждал. Наконец ритон вернулся в ничто.