Юрий Петухов - Западня (сборник)

Заметим, что воины-кельты были собирателями престижных трофеев — человеческих голов, черепов, исследователи допускают и распространенное среди них людоедство. Но главное, черепа.

Вижу безумца страшный улов:на подушках колесницы девять голов!

Так повествует сага. Помимо всевозможных прочих украшений Кухулин носит на себе связки черепов. Что поделать, таковы были вкусы.

Совершим небольшой экскурс во времена очень отдаленные. По мнению ряда ученых, еще задолго до отпочкования индоевропейской общности от чего-то более емкого в этническом плане, от какой-то предыдущей общности, существовала ностратическая языковая семья, включавшая в себя индоевропейскую группу или ее эмбрион.

Ностратическая, то есть «наша», включала также семито-хамитскую, уральскую, алтайскую и другие семьи или группы языков — по части терминологии, как и по самой проблеме пока общего и единого мнения достичь не удалось. Иногда эта языковая совокупность называется надсемьей.

Мы не будем вдаваться в тонкости. Нам важно, что реконструировав этот праязык, лингвисты установили: понятие «череп» на нем звучало как "к'ап'А". Не правда ли, кое о чем говорящее звучание?

Имея такой «корешок», мы можем смелее щупать его побеги в индоевропейских языках. Латинский «капут» — "голова, череп". А французское «купель» — "чаша, купель"? Это тот же округлый свод, сферическая полость. Тут же и — вспомним Аполло-Кополо — удвоение сонанты, ведь во французском — «купель» пишется с двумя «л». Ну и, разумеется, «купол» — неважно какой, неба, храма или же, отраженного в жаргонах, «купола-кумпола» — человеческой головы. Мы приближаемся к глубинному значению первослова, основы многих поздних образований. Именно сфера, именно свод, заключающий в себе нечто, — пусть то мозг или мир земной. Здесь сходились представления об едином строении человека и мира.

И по всей видимости, одно из первоначальных значений теонима Кополо — было очень емкое понятие и о небесной сфере, наполненной светом, и о черепной коробке, под которой для каждого человека, включая и сказителей, мечтателей самого далекого прошлого, будто под небесным сводом, заключался целый мир. Звучит несколько идеалистично. Но человек не всегда был материалистом, да и ныне не везде им стал. Для него попрежнему весь мир прежде всего заключается в нем самом, весь удерживается под его «куполом-сводом», ибо при отсутствии такового пропадает и все остальное — пусть только для него, не для всех. Но для него и этого достаточно.

Не вдаваясь в философию, мы можем сказать, что нащупываем постепенно искомое. Надо проверить. Где? Как? На ком? А там, где не ощущалось влияния римлян и древних греков, где маловероятно воздействие кельтов. В Индии! В одном из удаленнейших обиталищ индоевропейцев, забредших туда задолго до возникновения мощной европейской культуры и не менее мощного мифологического древа.

Проверим на древних индийцах, не касаясь их поздних потомков, основательно пообщавшихся с иными народностями. И поможет нам в этом санскрит, один из древнейших языков индоевропейской семьи.

Итак, «череп» — «капаалам». Листаем санскритскорусский словарь далее: «Капала» — "сделанный из черепа"; «капала» "блюдо, чаша, череп"![10]

Мы можем сказать прямо, что, не зная исхода, попали в самую точку: сошлись удаленные друг от друга «чаша» и «череп» — сферическая оболочка!

Капалин, грозное божество завоевателей Кополон, гневный Аполлон, увешанный черепами Кухулин — случайные ли совпадения? Можно было бы сказать — да, всякое бывает. Но вероятность подобных совпадений для периода в шесть-семь тысячелетий на пространствах, больших лишь для человека и несших на себе — если брать период с V тысячелетия до н. э. по I тысячелетие н. э. — всего-навсего несколько миллионов человек, по всей видимости, исключается. Сомневающийся может сходить на Купальский праздник, лучше где-нибудь в Белоруссии, там сохранилось еще кое-что, и увидеть важнейший атрибут — конский череп на палке, украшенный цветами, гирляндами. Как мы уже знаем, прежде жертвоприношения и черепа были человеческими.

А если мы поговорим с антропологами, то они нам однозначно скажут, что такое внимание к черепам у древних не случайно. И свидетельств тому бессчетное множество — об этом говорят груды найденных черепов в самых различных местах. На протяжении десятков тысячелетий, если не сотен, излюбленнейшим кушаньем наших предков были человеческие мозги. Впрочем если вспомнить историю с нашим современником — разжалованным африканским «императором» Бокассой, и ныне они составляют рацион некоторых гурманов. Так было, и кое-где так еще есть. Мы не будем зарываться в самую глубокую древность. Но коснуться этого момента мы были обязаны для понимания процесса — без представления о корнях нам предстояло бы ловить призраков в тумане.

Итак, в основе первообраза грозного Кополо — охотники за черепами, обожествляющие сам череп и его конструкцию, воплощающую в их представлении мир или, попросту говоря, являющуюся для них моделью мироздания и одновременно черепом-чашей.

С этим прообразом мы забрались значительно глубже, чем намеревались. К моменту индоевропейской общности и расселения скотоводов-пастухов он не был таким ужасным, но он, в несколько трансформированном виде, сохранялся, обрастал мифологической плотью, поэтизировался.

Только ли в этом суть образа? Лингвистические исследования показали, что рождавшиеся многие тысячелетия назад сочетания звуков, в основном согласных, то есть всевозможные варианты хрипов, шипов, цоканий, горловых щелчков и прочее, разрастались в процессе развития речи пышными букетами и в свою очередь давали корневые основы для все новых и новых слов, понятий, обозначений. Так, по всей видимости, обстояло дело и с изначальным сочетанием согласных «кп-». Об этимологии индоевропейского корня[11] куп- мы уже говорили, это — "кипеть, страстно желать". Образ Кополо, Аполло, Кухолина и прочих как гневных, кипящих яростью богов нами рассмотрен в достаточной степени. Но подтвердится ли он с помощью санскрита? Откроем словарь: совсем неплохая этимология для гневного бога, покровителя поэтов и сказителей-говорунов, сияющего и сверкающего божества света — этакого древнего «феба». Но, далее: «купана» — "кипящий гневом"; «копа» — "волнение, возбуждение, раздражение, ярость, гнев на кого-то"; «копай» — "вызвать гнев, разгневать, волновать, колебать, потрясать".

Имеются и прочие производные. Но с нас достаточно.

Нет нужды пояснять, почему значения слов, послуживших основой для теснима Кополо — и его вариантов, сохранились лучше в далекой Индии. Тут сыграли роль: 1. Письменность, появившаяся у индоариев значительно раньше, чем у праславян, славян. 2. Время ухода — значения были унесены практически в чистом виде именно с прародины или, в крайнем случае, со второй, промежуточной прародины, не подвергаясь ни в малейшей степени обработкам в тех районах, которые мы признаем очагами цивилизации Европы, то есть, захода в Средиземноморье не было. Это еще раз подтверждает наши догадки.