Евгений Щукин - Тропинкой человека

Надежда угасла.

— Тогда сделай это сейчас! Не тяни…

Фаргел повернул голову, чтобы остудить рядом летящего юнца взглядом своих задумчивых глаз. Очень добрых, кстати. И как я этого раньше не замечал?

— Я не хочу тебя убивать. Пока еще есть время — может, что-нибудь придумаю.

Надежда вернулась. Конечно, он придумает! Фаргел — умница! К тому же великолепно знает Кодекс вампиров. В нем наверняка есть лазейка.

— О чем ты? — спросил я, воодушевившись.

— У вампиров Учитель несет полную ответственность как за выбор ученика, та и за то, что этот ученик делает. Если нужно наказать смертью, именно Учитель должен это сделать. Поневоле становишься более мудрым при выборе очередного ученика, более беспристрастным в спорах с другими.

— У тебя раньше были ученики?

Вообще-то Фаргел как-то обмолвился… или что-то навело меня на мысль, что я — первый, но теперь я уже не был в этом уверен — откуда ему знать, что становишься более мудрым и беспристрастным? К первенцу-то всегда привязываются. Наверное.

— …Это имеет значение? — негромко спросил Фаргел, выдержав паузу.

«Еще какое! Вдруг их тоже приговаривали к смерти!»

Однако вслух я сказал иначе:

— М-м… Наверное, нет.

— У меня никогда не было учеников. — тихо проговорил наставник. — Право иметь Ученика — прерогатива Старейших. Все остальные новообращенные — просто рядовые вампиры.

— А — Ученики? Они что, как-то выделяются?

— Ученичество — обязательное условие для того, чтобы стать Старейшим. Но — не главное. Вампир должен уметь контролировать свои чувства, интересы Совета ставить выше собственных, иметь быстрое и гибкое мышление, быть жестоким и осторожным.

— Значит… — поглощенный открывшейся перспективой, проговорил я, — в перспективе я могу стать Старейшим?

— В перспективе ты уже мертв, — осадил Фаргел, — если мы срочно что-нибудь не придумаем.

Вот так с размаху — с небес, да об матушку Землю хрясь! Сам виноват: нашел время слюни распускать! Кста, а оно мне надо, членство в Совете?

— А почему у тебя раньше не было учеников? Ты стал Старейшим после победы над Фельве, а это было…

— Фельве отнял у меня самое дорогое, — лицо Фаргела как-то огрубело, — мою дочь. Я поклялся никогда не заводить привязанностей. Так легче. Не чувствуешь боли утраты.

— И… что изменилось? — осторожно спросил я. — Почему ты взял ученика?

— Мои знакомые, — Старейший невесело усмехнулся. Помедлил, и с заметным напряжением в голосе договорил. — Изменились знакомые. Мир подарил мне тебя.

Сначала я решил, что ослышался. Или что-то не понял. Или все правильно понял, но сам Старейший малость тронулся умом. На фоне переживаний. Слегка поломался. Угу.

На всякий случай я уточнил:

— Чего?

— Мир подарил мне тебя, — грустно и в то же время ласково повторил Фаргел. — Мою дочь.

Я — девочка?? Надо как следует осмотреть себя при случае. Да он бредит!!

— Помнишь, ты утверждал, что ты Фельве в новом воплощении? Ты не похож на него: у друда были другие ценности, другой характер, он мысли иначе! Ты похож на мою дочь.

Ну да, конечно. Я похож на его дочь. У нее даже прическа была точно такой же. Старик спятил!

— Не физически, конечно, — добавил Старейший, потому что я таки не утерпел и начал себя разглядывать, — духовно похож. Ты говоришь точно так же, как говорила она. В тебе ровно столько же хитрости и упрямства. Помнишь, я говорил, что знаю тебя лучше, чем ты сам? Только поэтому я позволил тебе довести до конца схватку с Вэлом и Жаком. Я знал, что ты победишь.

— Аоум, — только и сказал я.

— Сейчас ты думаешь: «Неужели вся благосклонность этого Старейшего появилась потому, что я похож на его дочь?»

Отрицать было бессмысленно. Я кивнул.

— Так оно и есть, — сообщил Фаргел. — Правда, в тебе есть то зерно, которое делает людей… Человеками.

— Я уже НЕ человек.

— Думаешь? — Фаргел иронически сдвинул брови. — Кто же ты?

— Я… гхм… вампир.

Фаргел делано удивился:

— Неужели? Самый что ни на есть типичный вампир?

«И чего привязался? Кровь пью, клыки есть, летать умею»

— Да, — смиренно ответил я.

— Только по плоти, — возразил Старейший. — А по духу? Вот Даулет — вампир.

«А мне, значит, еще расти и расти?»

— Кто же я тогда?

— Охотник или будущий друд. Или еще один Фаргел. Как сам решишь.

— Будущий друд?

— А что, не похоже?

Под таким углом я свою жизнь еще не рассматривал. Друд — это вампир, который пьет кровь вампиров. А я, хм… смертных — ни одного не тронул. Ну, почти не тронул: в конце концов, та троица жива осталась. А что охотник однажды пострадал — так то я защищался. Выходит, я на самом деле не рассматриваю смертных в качестве пищи. Но кушать-то хотелось! И слюнки бегали не при виде вампиров.

Обмозгую это на досуге! Пока есть дела поважнее.

— Почему Карини сказала, что у тебя есть ровно сутки?

Фаргел помолчал, собираясь с мыслями.

— Существует ряд проступков, которые наказываются смертью. Это помощь охотникам; или действия, которые приводят к тому, что обыватели знают: вампиры существуют; или неподчинение воле Совета…

— Я уже триста раз должен быть убит, — проворчал нарушитель.

— Лучше поздно, чем никогда, — невесело пошутил Фаргел. — Я не закончил. Если проступок совершает ученик, его Учитель должен сам осуществить наказание. Это должно произойти в течение суток с момента вынесения приговора.

— Почему?

— Не почему, а зачем. Чтобы жертва не знала, когда будет нанесен удар, не смогла оказать сопротивления. На самом деле это — формальность: ни один ученик не сможет одолеть Старейшего.

— Значит, — медленно проговорил я, — ты должен убить меня в течение суток. И можешь сделать это в любой момент. Что, если ты не исполнишь приговор? Что случится тогда?

— Старейшие покончат со мной, а потом будут неумолчно бурлить, кого отрядить на твои поиски. Может быть, это займет у них целую неделю. Но, в любом случае, это будет кто-то достаточно сильный.

— Откуда ты знаешь?

— Были прецеденты, — чему-то усмехаясь, ответил Фаргел. — Но убивать тебя я не стану.

— Это может быть сказано с целью отвлечь внимание, — капризно заметил я.

— Может, — иронично заметил Учитель. — Проще поверить: оно тебе надо, лишнее беспокойство?

Я со скрипом почесал затылок. На губах Фаргела заиграла очередная усмешка. Издевается?

— Если ты знал, что за сопротивление посланникам Совета меня ждет казнь, почему не вмешался раньше, когда все можно было предотвратить?