Константин Мзареулов - Экстремальные услуги
– Красиво получилось, не правда ли? – Снова смотрю на часы. – Ого, в нашем распоряжении всего пять минут. Надо спешить.
Однако Хаджи Альфонс совершенно меня не слушает.
Невооруженым взглядом видно, что ему совсем худо. Иначе и быть не может, потому что мое оружие действует неотвратимо, а дисплей таймера отсчитывает последние минуты. Тем не менее этот живой труп продолжает допытываться:
– Но почему ты вдруг решил убивать нас? Ведь запросто мог сбежать на своей посудине.
– Ты глуп… – Встав, делаю шаг к дверям. – ВТай-по меня уже много лет считают одним из лучших охотников за головами. Кровавый Паук стал моей двести тридцать девятой добычей, Зевс – двести сороковой и так далее. А после ядерного удара по гарнизонам Ульса я даже не смогу подсчитать всю свою дичь…
На его лице целый воз искреннего недоумения.
– Зачем ты это делал?
– Во-первых, я вас всегда ненавидел и потому охотно согласился убивать мразь, сбежавшую от имперского правосудия. Во-вторых, за всех вас объявлено вознаграждение. За живых – побольше, за мертвых – втрое меньше. Но я не жадный и работал не ради денег. Ты даже не представляешь, какое это наслаждение карать подонков вроде тебя и твоих хозяев. – Тут я с чувством цитирую классика: – Как говорил наш общий приятель, бывший адмирал Фурушита, мы убиваем вас, чтобы вы никогда не смогли убивать нас.
– Так ты киллер, охотник за головами… – Он постарался вложить в голос максимум сарказма. – Надо же, я считал своим другом простого уголовника.
Издевательски усмехаясь, я напоминаю его же собственную сентенцию:
– Не каждый убийца – преступник. Есть убийства благородные, совершенные во имя высокой идеи. Такие убийства оправданны, а потому не могут осуждаться никакой моралью. Впрочем, тебе этого не понять
Хаджи Альфонса передергивает, но он снова пытается уязвить меня:
– Как это неинтеллигентно, быть агентом Тайной полиции…
Все-таки очень странные у него представления об интеллигентности. Дружить с палачами – интеллигентно, участвовать в заговоре, планировать террор, заключать в лагеря инакомыслящих – тоже интеллигентно. А вот бороться против убийц – не интеллигентно. Все-таки он очень ограничен. Как и все националисты.
А мой бывший однокашник произносит с неприкрытой угрозой:
– Напрасно ты рассказал мне про свои кровавые подвиги, – Он тоже перешел на диалект Монтеплато, малопонятный для жителей прочих миров. – Тебе отомстят за меня. Жестоко отомстят.
– Не надейся. Те, кто записывают наш разговор, не станут меня наказывать.
– А ты не забывай, что мой клан тоже не отказался от обычая вендетты. Кроме того, на свободе остаются наши единомышленники, нераскрытые агенты Драй…
– Ты ничего не расскажешь им. Просто-напросто не успеешь.
И я популярно объясняю, что с ним вскоре случится. Он снова не верит, презрительно улыбается. Но потом, когда начинают лопаться истончившиеся сосуды и кровь течет сквозь органы, пузырясь на губах и в ноздрях, Хаджи Альфонс разражается рыданиями.
Мой новый парфюм – неприятно пахнущий, но весьма полезный – разрушает его хромосомы и лейкоциты. По существу, Хаджи Альфонс Аль-Зумруд гниет заживо, и его тело вот-вот начнет разваливаться на куски.
Уверен, что наш разговор прослушивают, но сомневаюсь, чтобы этим занималась тюремная администрация. Скорее всего, расшифровка уйдет в региональный орган Тай-по, а то и в центральный аппарат. А там тоже вряд ли дежурит знаток планетарных диалектов. Пока сообразят, о чем мы говорили, пока вмешаются охранники, шоу будет закончено.
С ненавистью глядя на меня, он задает неожиданный вопрос:
– Ты и в покои президента проник через гиперспейс?
Засмеявшись, я отмахиваюсь:
– Нет, это было бы неостроумно. Там все получилось гораздо красивее. Когда я увидел, что пули снайпера не достают Упыря, то сделал вид, будто прикрываю его от выстрелов. Мы упали, и я шепнул: дескать, хочу сообщить важные сведения насчет интриг, которые ты и Дохтур-Похтур затеяли против него, сговорившись с орионским резидентом. Он страшно разозлился на предателей, и я пообещал рассказать детали с глазу на глаз, в его апартаментах… Так мы остались наедине, а дальнейшее ты поймешь сам.
Он стонет:
– О, дьявол! Я только сейчас догадался, как ты убил шефа!
– Наконец-то! – Я добродушно смеюсь. – Настоящий любитель детективов должен был сообразить гораздо раньше. Это очень старый прием.
Аль-Зумруд бормочет:
– Ты сразу зарезал его, а потом лишь создавал себе алиби. Черт побери, я не знал, что твой костюм… Но почему ваш снайпер не застрелил его в парке?
Вопрос не из легких, и я даже не знаю, как объяснить случившееся. Наконец отвечаю – уклончиво, но искренне:
– Представь себе, это остается загадкой даже для меня. Скорее всего, он побоялся зацепить меня.
– Не понимаю, – сердито сообщает Хаджи Альфонс и вдруг странно булькает.
Кровь течет у него из носа и краев рта. Потом лопаются вены на руках. Я сообщаю бывшему сокурснику:
– Кажется, ты уже умираешь и не успеешь узнать, как я оказывался на месте ликвидации, одновременно находясь на глазах у множества свидетелей, а ведь это весьма любопытная и поучительная история. И еще ты не узнаешь, каким надругательствам подверглись перед смертью твои сестры и кузины. Впрочем, при наличии некоторого воображения ты можешь представить, как это было, – ведь мы всего лишь повторили небольшую часть того, что вы делали с ангмарскими заложницами… И знаешь, большинство участников той оргии живы до сих пор, и ты мог бы им отомстить. Но теперь уже, конечно, не сможешь…
Он дико воет, а я неторопливо встаю и направляюсь к выходу, сказав на прощание:
– Мне искренне жаль, что ты не узнаешь столько подробностей. Поверь, я буду рыдать по этому поводу такими большими слезами, каких не проливал ни один даже самый голодный аллигатор.
Слышу звук за спиной – это падает несостоявшийся премьер-министр Монтеплато. Слышу хрип – это агония.
Все нормально. Охотник за головами Уран выполнил задание на "отлично".
8. "Я вам нужен…"
Омар Сипягин украдкой бросает на меня виноватые взгляды. Наверное, думает, что я сержусь на него из-за Брониславы. Не сержусь, даже легкая обида успела рассосаться. Такова жизнь – нельзя иметь всего, и с этим я давно смирился.
Мы готовимся к погружению. Наш лагерь разбит на безымянной луне столь же безымянной планеты, в небе которой светят звезды Зеленой Пирамиды. Вблизи они вовсе не зеленые, но название уже дано, и никто его отменять не будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});