Сергей Палий - Плазмоиды

– Это Фоччи! – крикнула Ветка, оттянув лямочки своего вельветового комбинезончика. – Пурум-пурум! Родители! Видите, он вас больше не боится! Только Фоччи уже пора улетать…

– Удивлен? – спросил мужчина. И Долгову показалось, что в его тоне промелькнула ирония. – Девчонка всех вас надула.

– Это не все. – Максим посмотрел ему в глаза.

– Мы скоро уйдем, – негромко сказал мужчина. – Навсегда покинем галактику. Всем рано или поздно приходится уходить. Такова жизнь. Вечности нет, это лишь иллюзия, созданная природой для недалеких умом.

– А кто же будет вместо ва… – Долгов осекся. Он рьяно потрепал руками волосы, словно хотел вытрясти из головы пришедшую вдруг догадку. – Не-е-ет… Это просто смешно…

– У привратников не бывает детей, Максим. – Мужчина помолчал. – Ваш дар – это вовсе не заурядный талант стражей. Это – зернышко. Семя. Когда придет время, оно даст росток.

Маринка подошла сзади бесшумно и положила Долгову ладони на плечи, заставив вздрогнуть. Мысли лихорадочно трепыхались в его черепной коробке, сменяя одна другую со скоростью и хаотичностью броуновского движения частиц.

– Ты же хотел понять до конца, – вздохнул мужчина.

– Я… но я не думал…

– Макс, что происходит? – спросила Маринка.

– Как-нибудь попозже расскажу. – Он вновь посмотрел на мужчину. – Вы ведь и сейчас что-то не договариваете.

– Пора учиться думать самому, Долгов, – сказал Торик, дружески толкнув его в бок.

– Святослав прав, – кивнул мужчина. – Но я готов дать тебе подсказку и предложить небольшую экскурсию.

– Экскурсию? – не понял Максим. – Куда?

В матовой поверхности эллипсоида образовался проход высотой в человеческий рост.

– Перегрузок не будет, – успокоил мужчина, перехватив вопросительный взгляд Долгова. – Можешь взять с собой жену. Это займет… э-э… скажем, сто восемь минут. Как у вашего первого космонавта.

Внутри эллипсоида обнаружились два удобных кресла и широкий изогнутый иллюминатор во всю стену.

Максим уселся и с наслаждением вытянул гудящие от усталости ноги. Маринка плюхнулась рядом.

– Поехали? – улыбнувшись, предложил он.

Маринка дунула снизу вверх на свою темную челку и с беспокойством сказала:

– С Веткой, надеюсь, ничего не случится?

– Ни-че-го, – с расстановкой произнес Долгов. – Абсолютно.

– Ну, тогда – поехали.

Необычный космический челнок, казалось, только и ждал этого решения. Он плавно оторвался от земли и начал стремительно набирать высоту, ускоряясь с каждой секундой все сильнее.

Внизу мелькнули улицы Вифлеема и тут же скрылись в дымке облаков, заставив Максима ощутить приступ мнимой тошноты. Мнимой, потому что перегрузок, как и обещал мужчина в аляповатой рубашке, не было.

Перед иллюминатором заплясали сполохи ионизированного воздуха. Сначала они были тускло-красного цвета, но постепенно становились все ярче и смещались в фиолетовую сторону спектра, пока не стали нестерпимо голубыми.

Челнок-эллипсоид продирался сквозь плотные слои атмосферы, хотя никаких видимых или слышимых признаков работающих двигателей не наблюдалось.

– Как ты думаешь, генерал с Волковой добрались до медпункта? – нарушила молчание Маринка.

– Думаю, да. – Максим умиротворенно откинулся на мягкую спинку. – Действительно… как-то странно все закончилось. Я думал, финал будет совсем не таким…

– Что тебе сказал этот мужик? У тебя взгляд был, как у пьяного удава, когда я подошла к вам.

– Он сказал, что они уходят из галактики. Навсегда. – Долгов не стал вдаваться в подробности и вслух высказывать свои домыслы.

– А-а… – протянула Маринка, теряя к теме интерес. – Я-то думала…

Эллипсоид миновал верхние слои атмосферы и теперь выходил на стационарную орбиту, проносясь на высоте трехсот с лишним километров над ночной стороной планеты.

– Как здесь красиво, – прошептал Максим, гладя на замысловатые, завораживающие глаз спиральные рисунки циклонов, едва заметные на темной поверхности океанов. – Я еще со времен нашего путешествия на Марс очень полюбил космос. Здесь хочется мечтать. Правда?

Маринка легкомысленно пожала плечами.

Смертельная усталость куда-то исчезала, уступая место безмятежности и легкой философской грусти.

Челнок вышел на орбиту и на время стал искусственным спутником планеты. Он неторопливо вращался вокруг собственной продольной оси, отчего в иллюминаторе постоянно плыл слева направо мудреный рисунок созвездий.

– Невесомости нет, – подметила Маринка. – Но меня все равно подташнивает. Вестибулярный аппарат негодует, сверяясь в мозгах с картинкой, поступающей по зрительным нервам.

– Какая уж тут невесомость, если эта иноземная чудо-посудина без перегрузок нас на орбиту вывела…

– Да, настоящая фантастика. Интересно, когда я наконец окончательно разучусь удивляться?

– Надеюсь – никогда.

Они помолчали. Приближалась дневная сторона планеты.

– Знаешь, Маринка, – сказал Долгов, выбираясь из кресла и становясь перед ней. – Я был таким придурком, когда подозревал тебя в измене и караулил у спортклуба. Помнишь? Ты еще помадой щеку измазала на заднем сиденье машины…

– В тот момент ты был похож на ревнивого подростка. Это мне даже немного польстило, балбес.

Максим долго смотрел на жену, прежде чем продолжить. Он внимательно прислушивался к сбивчивому тиканью двух сердец – единственному звуку, оставшемуся среди космической тишины.

Наконец произнес:

– А я ведь готов вот так лететь и лететь с тобой куда-нибудь в бесконечность. Не оглядываясь. Лететь, пока не кончится время.

Она улыбнулась и тоже встала. Обняла его, положив голову на плечо.

– А как же все то, что останется позади? Друзья, дом, Земля?

Максим нежно погладил ее по мягким агатовым волосам.

– Ты – моя Земля.

Теплые Маринкины слезы упали на его вздымающуюся грудь.

За выпуклым диском росло сияние – это Солнце подсвечивало атмосферу, готовое вот-вот показаться и предстать во всей красе.

Звезды продолжали бежать слева направо.

Понимание приходило к Максиму медленно. Оно словно проверяло, способен ли он принять то, что на первый взгляд могло показаться совершенно безумным. Но это понимание, как ни странно, не пугало его.

Оно просто на порядок расширяло горизонт познания.

Точнее – на сотню порядков.

Солнце наконец выглянуло из-за диска, наполнив кабину челнока ярким жестким светом.

Теперь оно проплывало следом за звездами. С периодом минуты в три-четыре.

Челнок пересек траверз изогнутой линии терминатора и понесся над дневной стороной планеты.

– Марина, – боясь до конца поверить в свое сумасшедшее предположение, проговорил Долгов, – знаешь, что еще мне сказал этот тип в цветастой рубашке…