Сергей Герасимов - Искусство умирать

– Подожди, – сказал он, – я все-таки хочу посмотреть, что у нее внутри.

Норман поднялся на постамент и изо всех сил ударил фигуру по голове.

Каменная голова откололась.

– Смотри, – сказал Штрауб, и с удивлением провел по поверхности фигуры.

Поверхность была совершенно гладкой, как будто никто и не откалывал кусочки камня несколько минут назад.

– Что это значит?

– Это занчит, что планета сама выращивает эти фигуры. Ей так нравится играть.

– Ну нет, – сказал Норман, – сейчас человек хозяин на этой планете, – пусть она делает то, что нам нравится.

Он пихнул каменную голову ногой.

Голова очень быстро открыла пасть и захлопнула каменные челюсти на его голени. Он закричал. Даже сквозь крик был слышен явственный треск ломающихся костей. Голова сжимала челюсти. Штрауб отошел в сторону и стоял в растерянности.

Голова сжевала ногу до самого бедра и отвалилась, снова окаменев. Завелся мотор, машина дернулась и проехала прямо по распростертому телу. Штрауб упал на песок, его рвало и боль стучала в висках.

Он поднялся тогда, когда гудение мотора снова прекратилось. Остатки Нормана были смешаны с песком.

– Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет, – подумал он, – какая-то древняя поговорка, почему мне это подумалось?

Шея каменного дракона вытягивалась, на ее месте запузырилось что-то, через несколько минут на месте пустоты выросла новая голова, точно такая, как была раньше. Штрауб подошел и коснулся второй головы, которая лежала отломленной.

Отломленная голова рассыпалась от прикосновения, как будто была сделана из влажного песка.

– Удивительно, удивительно, – сказал Штрауб. – Она действительно вырастила всех этих зверюшек сама. И они какие-то особенные. Вот я смотрю на них и что-то чувствую. Еще Гессе говорил, что они нагоняют на него тоску. От них исходит что-то, какое-то поле, энергия. Знаешь, Бэта (он решил поговорить прямо с планетой), знаешь, а ведь у нас, на Земле, тоже умеют делать такое. Но там это доступно только нескольким гениям. Вот видишь такую фигуру и останавливаешься и не можешь уйти. Когда-нибудь наша наука разгадает этот секрет.

– Я не думаю, – сказала Бэта и Штрауб решил, что ему послышалось, слишком неожиданным был ответ.

– Можно, – спросил он, – не волнуйся, я всего лишь подойду поближе, я только хочу рассмотреть. Я не трону, но не потому, что боюсь, а потому, что это слишком красиво. Вот так, а посмотрю, а потом уеду. Ты же меня не тронешь?

Над городом стояли тучи, но заметно потеплело. Кое где стекали весенние ручейки.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

?

92

Он ехал в сторону нового дома. У окраины города его вдруг пронзила совершенно ясная мысль. А ведь теперь остался только командир. И вторая мысль, как продолжение первой – с командиром просто так не справиться.

Что это мне лезет в голову? – спросил он себя, но продолжал обдумывать.

Почему бы и не подумать, ведь это всего лишь мысли. Мысли не преступление.

Вот если было бы оружие… Кстати, а куда подевалось все оружие? Ведь мы боевая экспедиция. У нас было столько оружия, что из него можно было насыпать курган. Куда же все делось? Осталась только винтовка. И та валяется неизвестно где. Вот если бы получить эту винтовку. Надо о чем-нибудь попросить Капитана. Зачем это мне нужна винтовка? В кого я собрался стрелять?

Да, в него…

Он попытался сосредоточиться и сразу же ощутил невыносимую давящую боль в висках. Нет, в теперешнем своем состоянии он совершенно не мог думать. Нельзя так напрягаться, нельзя… Нужно попросить у капитана винтовку… Поохотиться, например, или для охраны. Но только он не поверит. Нет, не поверит. А даже если и не поверит, то что…

Он подъехал к дому. На пороге стояла Кристи. У него забилось сердце, когда он увидел эту женщину. Единственная женщина, единственная… Она будет моя, – сказал он себе, – я ничем не хуже его. Почему она должна принадлежать этому старику? Я не хочу.

Он потряс головой.

– Что с тобой? – спросила Кристи. Ты так трясешь головой, как будто тебя осы кусают.

– Ничего, а где командир?

– Он тебе нужен, очень?

– Нет не очень, вообще не нужен. То есть нужен.

– Смотри на это, – сказала Кристи и протянула ему винтовку. – Его пальцы жадно вцепились в оружие.

Он попытался преломить ствол, но убедился, что механизм испорчен.

– Что ты с ней сделала! – закричал он.

– Успокойся, ничего я с ней не делала. Это она сама. Видишь, такое впечатление, что ее купали в кислоте. Ты посмотри только, оно все портится.

– Кто портится?

– Оружие.

– Где оружие? – спросил Штрауб.

– Мне кажется, – сказала Кристи, – что Бэта не хочет, чтобы у нас было оружие. Ты же помнишь, что случилось с Хлопушкой.

– А причем здесь Хлопушка?

– Она превратилась просто в хлам. А ведь она сама была оружием. Да. И все наши Зонтики погибли. И все специалисты по оружию и войне, то есть почти все. А где Норман?

– Решил пойти пешком. Так ему захотелось.

– Вы поругались с ним, да?

– Чуть чуть.

– Из-за чего?

– Из-за тебя.

– Спасибо.

– Вот это была последняя, – сказала Кристи о винтовке, – и знаешь, в доме даже ножей не осталось. Пропали и все. Один кухонный, правда, еще есть, но тупой и не хочет точиться.

– Знаешь, – сказал он, – а может проедемся в город?

– Зачем?

– Я тебе что-то покажу, – он вернулся в машину и быстро ее развернул. – Ничего не говори капитану.

– Но нужно одеться потеплее, – сказала Кристи. – Я поеду, я соскучилась за городом, там хоть что-то осталось?

– Там хорошо.

– Как там погода?

– Там стало намного теплее, совсем хорошо.

– Все равно, подожди, – сказала Кристи с женской заботливостью, – я сейчас вынесу что-нибудь, что-нибудь из одежды.

Она появилась через пять минут и вынесла два меховых полушубка.

– Помог бы.

Он помог и случайно коснулся ее пальцев и вздрогнул. Его словно ударило током. Кристи удивленно посмотрела, но ничего не сказала.

– Где ты взяла? Это настоящий мех?

– Нет конечно, не настоящий, но теплый, у нас ведь было несколько таких.

Возьмем с собой.

– А зачем мы брали их сюда?

– Мне захотелось, и я взяла. Вот пригодились.

– Там остались фигуры, фигуры очень интересные, – сказал Штрауб. – Очень интересно, они не ломаются, а если ломаются, то отрастают. Вот например, их разрубили, а они выросли опять.

– Что все фигуры остались?

– Ага, все. И даже те, которые ты рисовала, – сказал Штрауб и понял, что угадал.

– Мальчик и девочка? – загорелись ее глаза.

– Ты хотела их посмотреть? Так я могу тебя прокатить.