Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

— Здесь каменистая дорога, как ты и планировал, папа, — сказал Боливар. — Мы не оставим следов, если власти вздумают поинтересоваться кораблем и начнут расследование. Впереди шоссе. Пустое. Держитесь, сейчас будет небольшой толчок.

На шоссе машина увеличила скорость.

— Смени свет за тем поворотом, — указал я. — Мы становимся добропорядочными горожанами, которые просто поехали покататься.

— Как далеко мы поехали прокатиться? — спросил он.

— До побережья. Если мы попадем туда раньше, чем я думаю, то сможем отдохнуть до рассвета. Мне не хочется искать пристанища днем. Ничего, найдем что-нибудь и позавтракаем, потом примемся за выполнение следующей ступени плана.

Мы были одни на дороге. Случайная машина проскочила навстречу нам. Никаких признаков тревоги мы не заметили. Я достал из охладителя бутылку шампанского, и мы с Ангелиной выпили за грядущий успех. Потом я переключил телевизор на симфонию, и мы полетели в ночь. Сохраняя торжественность и постоянную скорость, мы достигли побережья одновременно с рассветом и свернули с дороги в поисках пристанища. Мы встретили таких же ранних пташек и крестьян, отправлявшихся на поля. Они уступали нам дорогу, кланяясь, но их внимание полностью игнорировалось нами, потому что так должно было быть. Теплое солнце играло бликами на воде, пока мы медленно скользили у кромки океана.

— Здесь, — сказала Ангелина, — дорожный ресторанчик справа. Официанты ждут не дождутся посетителей. Выглядит превосходно.

— Да, ничего. Боливар, припаркуй машину рядом, так, чтобы мы могли не спускать с нее глаз. Мы займем столик.

Нет ничего приятнее ощущать себя богатым в таком месте, где все бедны. Сервису нет конца. Наше прибытие было замечено, и метрдотель лично поспешил встретить нас.

— Добро пожаловать, Ваша честь, добро пожаловать, миледи! — сказал он, открывая дверцу машины. — Столик, конечно же, вот этот, к вашим услугам. Ваше малейшее желание является для меня законом.

— Зажгите мне сигару, — засопел я и достал из коробки сигару с обрезанным концом. Официанты буквально сражались за честь дать мне прикурить, с пяти сторон мне протягивали пламя. Я самодовольно пыхнул дымом, опустился на стул и сдвинул на затылок шляпу с широкими полями. Ангелина грациозно присела рядом со мной.

— Вот это жизнь, — сказал я.

— Ты прирожденный фашист, — ответила Ангелина, у нее перехватило дыхание. — Мы прибыли сюда, чтобы спасти этих людей от попрания их чести и достоинства, а не за тем, чтобы гордиться собой, унижая их.

— Мне это известно. Но это не значит, что мы не можем чуть побаловать себя прежде, чем прекратить эти безобразия. Если мы находимся на тонущем корабле, то это не значит, что мы должны торчать в четвертом классе. Только первый класс! И все время, — добавил я, беря у официанта меню.

Немного погодя, когда мой желудок заполнился, я закурил сигару, с наслаждением вдыхая дым, запивая третьей чашкой чудесного черного кофе, свысока поглядывая на суету вокруг нас. Щелкнул пальцами в сторону Джеймса. Он поспешил ко мне, демонстрируя рабскую покорность своему хозяину, то есть мне. Я взял еще одну сигару.

— Зажги! — приказал я, и, когда он наклонился ко мне, сказал ему шепотом: — Когда ты повернешься, обрати внимание на мужчину в зеленой рубашке, который разговаривает с тремя жирными туристами. Нам улыбнулась удача, потому что это Джордж, наш связной. Проследи за ним. Узнай, куда он направляется.

— Нет проблем, папа. Он и не почувствует слежки.

Когда он ушел, Ангелина наклонилась ко мне:

— Проклятье, посмотри направо, и тебе это не понравится.

Я глянул и, действительно, там стояли два жалких типа, одетых в простые одежды, но всем своим видом излучавшие власть. Они разговаривали с юной парочкой, сидящей за первым столиком. Молодые люди показывали какие-то бумаги, которые шпики тщательным образом просматривали. Так, похоже, шла проверка документов. Ну и задачка для нас, не имеющих никаких бумаг.

— Ангелина, — сказал я и щелкнул пальцами, подзывая официанта. — Захвати Боливара и отправляйтесь к машине, пока я расплачусь. Подъезжайте к бордюру.

Официант был очень шустрым, но полицейские шпики оказались шустрее. Они проверили два ближайших столика, как будто собирались уходить, но вдруг направились ко мне, как раз в тот момент, когда я, рассчитываясь с официантом, бросил полную пригоршню монет на счет.

— Ваша честь, у вас имеются бумаги, удостоверяющие вашу личность? — спросил маленький и более подобострастный.

Я облил его презрением с ног до головы в застывшей настороженной тишине, дожидаясь, пока его не бросило в холодный пот, а потом заговорил:

— Разумеется, у меня есть документы, — я отвернулся и ступил на бордюр, ожидая машину. Все должно было получиться. Голос шпика завибрировал позади меня:

— Будьте так добры и покажите их мне.

Машина была близко, но недостаточно. Я повернулся к полицейскому и стал сверлить его взглядом василиска.

— Как тебя зовут? — зарычал я.

— Виладельмас Пиджол, ваша честь…

— Я скажу тебе, Пиджол, только одно. Я никогда не разговариваю с полицейскими на улицах. А также не предъявляю им документов.

Он повернулся, чтобы уйти, но его толстый товарищ был пожестче, либо глупее, короче, настоящий службист, и он сказал мне:

— Вы бы оказали нам честь, позволив сопроводить вас к нашему комиссару полиции, ваше превосходительство. Он был бы просто счастлив приветствовать вас в нашем городе.

Надо было быстро думать. Эта сцена длилась уже достаточно долго и могла в конце концов привлечь постороннее внимание. Было невозможно удрать на машине: они могли записать номер и потом быстро вычислить нас.

Посему мне пришлось быстренько придумать алан, и тут подъехала машина.

— Вы были так добры, сделав нам это предложение, — я улыбнулся, и они сразу расслабились и стали улыбаться как раньше, с некоторой долей облегчения. — Я здесь чужой, и поэтому вам придется показать нам дорогу. Садитесь в мою роскошную машину и подскажите направление моему водителю.

— Спасибо вам! Спасибо вам!

Когда мы взбирались в машину, они улыбались, я думаю, что если бы я им позволил, они поцеловали бы мне руку. Боливар надавил кнопку, и сиденья приняли нужное положение. Шпики развалились на мягких сиденьях. Машина мягко тронулась.

— Проинструктируйте моего шофера, — сказал я и повернулся к Ангелине. — Эти два добрых полицейских согласились сопровождать нас к комиссару полиции, который пожелал увидеть нас.

— Очаровательно, восхитительно, — произнесла она, приподымая брови.