Антон Орлов - Контора Игрек

Слегка поморщившись в ответ на колкости, Поль возразил:

– Он действительно хотел меня спасти. Та девчонка сказала, что он потом искал меня, с медавтоматом, и убивал корабельных секьюрити, которые тоже меня искали. Она решила, что я его зомбировал. Он даже пытался телепатически со мной связаться – однажды я, когда был в полусонном состоянии, уловил его мысль, но ничего не вышло, раз мы оба не телепаты.

– Не беспокойся, вытащим его, – заверила Тина.

– Фласс, началось… – процедил Лиргисо. – Поль, как его зовут?

Тина удивленно взглянула на него:

– Послушай, ты чего?

– Поль, я спросил, как зовут офицера?

– Не твое дело, – буркнул Поль.

– Ошибаешься… – прошипел Живущий-в-Прохладе, но Стив положил этому конец:

– Хватит. У меня мало времени. Мы сейчас говорим о «Конторе» и о нашей операции. Лиргисо, я что-нибудь упустил?

– Несколько мелочей.

Когда обсуждение закончилось, Лиргисо подошел к Тине.

– Умоляю, останься, мне надо поговорить с тобой.

– Да можешь не умолять, у меня к тебе тоже пара встречных вопросов.

Стив и Поль исчезли. Живущий-в-Прохладе упал в кресло и трагически прошептал:

– Совершив добрый поступок, я сам выпустил на волю демонов, которые будут меня терзать! Тот, кто заботится о других, губит себя, – и после этой сентенции уже без всякой патетики деловитым тоном добавил: – Тина, Поля надо проверить на допинг-совместимость. У него с тройной дозы хминка было форменное отравление.

– Знаю. Идиот чертов.

– О, все же не надо о нем в таких выражениях…

– Да я, вообще-то, не о нем, а о тебе.

– Премного благодарен. Насколько я понимаю, он уже успел рассказать тебе, какой я изверг? И вы оба даже не подумали о том, что я мог сделать, но не сделал! Я ведь мог не говорить вам, что он нашелся, оставить его у себя пленником… Фласс, у меня было искушение так поступить, но Поль бы тогда сильно страдал, а этого я не хотел. Разве кто-нибудь оценил мое великодушие? Увы…

– Послушай, я тебе очень признательна и за то, что ты спас Поля, и за то, что не сделал так, как сейчас говоришь, – до сих пор Тина стояла над Лиргисо, глядя на него сверху вниз, а теперь придвинула другое кресло и уселась напротив. – Но зачем был этот спектакль с Клиссом?

– Я надеялся, что Поль не выдержит и капитулирует. Фласс, если бы я не любил его, я бы не проиграл! Произошло непоправимое: этот мерзавец наконец-то понял, какую ужасающую власть он надо мной имеет, и начал бессовестно этим пользоваться. Тина, как он надо мной издевался… Видишь ли, я изначально задал такие правила игры, что не мог применить силу – это был бы дурной тон. Фласс, за эти несколько дней я вытерпел невообразимую пытку… Иногда он позволял мне какую-нибудь невинную вольность – например, взять его за руку или дотронуться до лица, но в следующий момент отстранялся. Знаешь, как ускользает из-под пальцев блик лунного света? Порой мне хотелось его придушить! Я умолял его не быть жестоким, а он в ответ произносил только два слова: Саймон Клисс. – Лиргисо прикрыл глаза, как будто последние силы его покинули, и, выдержав паузу, прошептал: – Доберусь я до этого Клисса… Кто-то должен за все ответить, и это будет Саймон Клисс!

– Он-то здесь при чем?

Не открывая глаз, Живущий-в-Прохладе сделал небрежный досадливый жест.

– Я так и не поняла, что за демоны будут тебя терзать?

– Увы, сие лежит за пределами твоего понимания, а то я ведь и забыл, с кем разговариваю… – он скорбно вздохнул.

– В зубы хочешь? – поинтересовалась Тина.

– Фласс, нет. Ты слышала, о чем Поль попросил?

– Спасти офицера, который за него заступился. Это вполне естественно.

– «Вполне естественно!..» – передразнил Лиргисо. – Ты что же, никакой подоплеки тут не видишь?

До сего момента настоящих проблем у них не было – это Тина только теперь поняла. Раньше от нее как-то ускользало то, что Лиргисо, в придачу ко всему остальному, еще и дико ревнив.

– …Лживое чудовище! На яхте он рассказывал мне о своих приключениях во всех подробностях, но об офицере – ни слова, а сейчас проболтался, как тебе это нравится?

– Я думаю, офицер просто переоценил свои прежние взгляды и поступки и решил спасти ни в чем не повинного человека. Иногда такое бывает. Почему ты не допускаешь такой возможности?

– Потому что прекрасно его понимаю, – Лиргисо не то скривился, не то усмехнулся. – Из-за Поля можно потерять голову, говорю тебе это как специалист в таких вопросах. Позволь полюбопытствовать, куда ты денешь этого благородного офицера?

– Он исчезнет – и для нас, и для Космопола, и для недобитых остатков «Конторы». Ему надо будет сменить имя и внешность, денег я дам. Думаю, Поль его никогда больше не увидит.

– А я думаю, что он через некоторое время начнет разыскивать Поля. Как агент «Конторы», он знает, что Поль с Неза, что у Поля там есть родственники, их имена, адреса… Полагаю, он объявится на Незе – и умрет, потому что я все равно выясню, кто это такой.

– Я скажу ему, чтобы держался подальше от Неза.

– Готов поспорить, он тебя не послушает. Тина, тебе неведомы страсти. Когда ты кого-то любишь, это похоже на теплый солнечный день, где все безобидно и предсказуемо, а наши с Полем отношения – лунная ночь, полная всяческой ночной жути. Ты по ночам крепко спишь… Да не протестуй, я же выражаюсь фигурально! Прошу тебя, присматривай за Полем и никуда не отпускай его одного, так для всех будет лучше. Однажды в Могндоэфре несколько Живущих-в-Прохладе поспорили, на что похожа ревность – на яд или на огонь…

– На вывих головного мозга.

– Неизящно сказано, энбоно подняли бы тебя на смех. Тина, разве ты знаешь, что такое ревность?

– Ты забыл, с кем разговариваешь. Я выросла в манокарском доме на женской половине, и знаю, что ревность – это болезнь, тяжелая и некрасивая, причина ссор, скандалов, подлостей. Только этого нам не хватало.

– Тина, ты тоже забыла, с кем разговариваешь, – Лиргисо грустно и высокомерно улыбнулся. – Ревность на Манокаре – нечто низкое, не спорю, но я – Живущий-в-Прохладе.

Руперт Вештура, смотритель маяков в облаке Тешорва, не любил копов. Они везде одинаковые, и встреча с ними добра не сулит, будь ты хоть самый что ни на есть распрочестный человек.

Когда Саймон, вызволенный из киселя после растянувшейся на несколько часов спасательной операции, рассказал о том, что в бот его запихнул один чокнутый бывший коп, смотрителя это не удивило. Человек пострадал от копов. Такого человека надо пожалеть, накормить, приютить… А вот когда он просит сдать его за деньги Космополу – это уже какая-то несуразица. Не иначе, в уме повредился.

– Ты, Саймон, одумайся, – рассудительно говорил Вештура, и его доброе, красное, заросшее грязновато-седой щетиной лицо сочувственно морщилось. – Копы у тебя последнее отымут да еще поколотят и потом на весь остаток жизни в каталажку засадят. Оно тебе надо?