Василий Головачев - Реликт (том 1)

Пол Макграт, такой же кобра, как и Берестов, не участвовал в операции, но это обстоятельство его не задевало и не расстраивало. Жизнерадостный, шумный, всегда дружелюбно ко всем настроенный, он знал себе цену и не злился не только по пустякам, но и попадая в серьезные переделки, чем снискал себе славу добродушного оптимиста и рубахи-парня. Один Ратибор знал, что Пол — интрасенс, способный рассчитать на несколько ходов вперед любую ситуацию. Работать с ним в паре было трудно, но интересно.

Встретились у зеленого газона, окружавшего знаменитые корты Управления, ни в чем не уступавшие кортам Уимблдона. Обнялись, молча переоделись и выбрали ракетки, предоставленные автоматом обслуживания.

— Давно вернулся? — спросил Макграт, начиная разминку.

— Вчера, — ответил Ратибор, чувствуя, что Пол знает, когда он вернулся. — Аристарх дал два дня на отдых, завтра снова иду на границу Гиппарха.

— Что там случилось? Слухи доходят какие-то чудовищные, будто бы кто-то «выстрелил» по нашей Системе, и выстрел вот-вот достигнет цели…

Ратибор невольно вспомнил совещание у директора Управления.

В знаменитом историческом кабинете директора, пережившем на своем веку ровно двадцать поколений директоров, уютно преобразованном с помощью видеопласта в тенистую беседку с удобными легкими стульями, расположились семь человек: хозяин кабинета Кий-Коронат, комиссар-один отдела безопасности Итылкут Юнусов, координирующий наземные силы безопасности, комиссар-два Аристарх Железовский, отвечавший за безопасность космических поселений человечества, огромный, бугристый от чудовищно развитых мышц, похожий на каменную, грубо обтесанную глыбу, командор погранслужбы Ингвар Эдберг, председатель СЭКОНа Забава Боянова, главный специалист научного сектора физик Гордей Вакула и Ратибор. Все присутствующие знали друг друга и в представлениях не нуждались, да и не раз встречались во время ЧП-вахт, поэтому Железовский без всяких предисловий взглядом — он вообще двигался очень мало, обходясь не только минимумом слов, но и минимумом жестов — показал Вакуле, что тот может начинать.

Гордей Вакула, весь какой-то округлый и мягкий, с покатыми плечами, с лысиной на полчерепа, что в общем-то было удивительно — на Земле давно справились с облысением, закатил глаза-сливы и пошевелил губами, сосредотачиваясь, словно вспоминал заданный урок:

— Надеюсь, факты перечислять не имеет смысла, все вы прекрасно их знаете. Выводов два. Но сначала хочу поблагодарить вашего… гм. Не люблю я этот жаргон, честно говоря. Я имею в виду, ваш командир обоймы риска Берестов сумел найти оптимальное решение предложенной задачи и избежать жертв и больших материальных потерь.

Все присутствующие одновременно посмотрели на Ратибора.

Тот пожал плечами.

— Это была обычная работа по формуле «неизвестная опасность».

— Ну, конечно, элементарная задачка для стажера, — пробормотал командор погранслужбы Эдберг, задетый заявлением.

— Что, задело? — тихо, без улыбки спросил комиссар-один.

— Еще бы, — так же негромко проговорила черноволосая, с красивыми руками Забава Боянова, избранная председателем СЭКОНа на третий срок; говорили, что ей исполнилось уже сто двадцать лет, но выглядела она вчетверо моложе. — Погранслужба начала ЧП-вахту более, чем неудачно.

Кий-Коронат кашлянул. Все замолчали. Директор УАСС кивнул Вакуле:

— Продолжайте, Гордей.

Физик снова закатил глаза. Когда-то эта его манера говорить смешила Ратибора, теперь же начала раздражать.

— Вывод первый, физический: в космосе обнаружен канал длиной более шестисот светолет и диаметром около полутора астрономических единиц, внутри которого структура вакуума нарушена таким образом; что в нем реализуются процессы с отрицательной вероятностью. Почему я сказал неточно — более шестисот светолет? Потому что по вектору гаммы Гиппарха длина канала не проверена, а в противоположную сторону он продолжает расти. Ну, а если говорить о процессах с отрицательной вероятностью, то распад протона, появление «голого» кварка и локальные повороты времени — самое безобидное из всего, что может произойти. Результаты этих процессов вы знаете: маяк границы, обозначавший условную границу исследованного землянами пространства, при попадании в зону канала превратился в странной формы предмет из редчайшего изотопа свинца, а курьерский когг с грифом Тршеблицким… — Вакула перекатил глаза на Эдберга, — простите, командор, я понимаю ваши чувства. Так вот, когг тоже претерпел изменения, превратившись в так называемый «кочан капусты», каждый слой которого представляет собой одну сверхсложную молекулу какого-то металлополимера. Капитан Тршеблицкий, оставаясь функционально человеком… — Вакула пожевал губами, находясь в некотором затруднении.

Ратибор его понял. Когда они нашли когг и пробились в его рубку, никто не хотел верить, что круглое бревно в кокон-кресле и есть драйвер-прима Тршеблицкий: все органы его тела — руки, ноги, голова — были идеально «подогнаны» под форму цилиндра.

— Ясно, — сказала Боянова, — не стоит приводить примеры.

— Вывод второй, спекуляционный{18}: неизвестно кто и неизвестно зачем начал «рыть вакуум» в направлении Солнечной системы. Длина канала со столь экзотическими свойствами продолжает расти со скоростью, в тысячу раз превосходящей скорость света, и по нашим расчетам через год он неизбежно упрется в Солнце. Правда, хотя сам канал совершенно прямолинеен, изредка от него ответвляются боковые «побеги», которые спустя несколько секунд после ответвления превращаются в кварко-глюонную плазму, происходит как бы спонтанный разряд неизвестного поля, против которого очень трудно защититься. Хотите знать мое личное мнение?

— Не надо кокетничать, Гордей, — поморщилась Забава.

Вакула, не смутившись, снова закатил глаза:

— Это пробой. Пробой вакуума, пробой нашего пространства разрядом из иной Вселенной. По небольшому снижению скорости роста канала — кстати, я предложил назвать явление Большим Выстрелом — можно судить о его первоначальной скорости на границе нашей Вселенной: она бесконечна! Но все эти качества канала как раз логично укладываются в формулы современной фридманологии{19}.

Наступило недолгое молчание. Ратибор, почувствовавший скуку, — он уже знал выводы Вакулы, — вдруг уловил движение Железовского: человек-глыба смотрел на него изучающе и пристально, будто знал нечто компрометирующее своего подчиненного. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, и Ратибор даже заколебался — не сообщить ли Аристарху о странном визите и предупреждении? — но комиссар-один отвернулся, и желание исповедаться прошло…