Александр Плонский - Прощание с веком

"Одна лишь есть, и лишь одна пребудет, 0 ком душе моей кровоточить, Та, от кого и бопь блаженна

будет".

С человеком, впоследствии заслужившим право произнести эти слова, я заочно познакомился в пятидесятых годах при весьма странных обстоятельствах... Однажды студентка, придя на экзамен, не смогла ответить ни на один вопрос. - Перетрудились? - насмешливо спросил я. - Неделю назад родила сына... Я мысленно выругал себя за невнимательность. - Ну и как назвали? - Васей. - Так и быть, ставлю Васе "пятерку"... Конечно же, это было вопиющим нарушением правил... Компьютер, очевидно, поставил бы "два балла" и в примечании для деканата упомянул уважительную причину неуспеваемости. Иной коллега, скорее всего, расщедрился бы на "тройку" - в отличие от компьютера он понял бы, каково родить ребенка "без отрыва от учебы". Но ведь и "тройка" тоже не соответствовала бы знаниям. Я же своей "пятеркой" оценил не знания - подвиг. И не ошибся. В следующем семестре студентка получила у меня отличную оценку и впоследствии стала добротным инженером. А Вася... Спустя двадцать лет мои знакомые - муж и жена - вдруг спросили: - Помните Васю? - Какого? - Да вы еще поставили его маме пять, когда она после родов... - А, вот вы о ком! - вспомнил я, наконец. - В их семье это стало настоящей легендой! - И я оказался в роли Зевса-громовержца: хочу - казню, хочу милую? - Вовсе нет. Кстати, Вася - жених нашей Маринки. Марина - немного замкнутая, самую малость избалованная, но энергичная, а со сверстниками властная и даже насмешливая, семнадцатилетняя девушка с очень крупными выразительными глазами, казалось, была полной противоположностью Васи. Когда меня с ним познакомили, я сразу же вспомнил его мать: такая же инфантильность, странная для юноши изнеженность. Рукопожатие вялое, речь медленная, словно заторможенная, взгляд мечтательный, на губах блуждает улыбка Моны Лизы. Он был старше Марины года на три-четыре, долго добивался сначала знакомства, затем дружбы и, наконец, любви. Марина его игнорировала, но, вопреки кажущейся инфантильности, Вася преследовал ее неотступно, хотя и ненавязчиво, стал привычной тенью. Видимо, эта пассивная, но неуклонно проводимая тактика в конце концов достигла цели: Марина оттаяла... И вот уже наметили свадьбу. Жених и невеста были неразлучны (выражение избитое, но как нельзя более точное). Думалось, союз предрешен. Однако в считанные дни все рухнуло: Марина заболела раком крови. Болезнь мучительна. Несколько месяцев врачи борются - не за жизнь, за ее продление. Мужество девушки потрясает. Все это время около нее Вася. Заброшен институт, в мире не существует ничего, кроме Марины. И вот, вроде бы, наступает чудо: девушка чувствует себя здоровой, она дома, рядом с утра и до поздней ночи - Вася. Он мечтает стать ее мужем:

"Что б ни грозило впереди, Все беды перевешивают счастье Свидания с Джульеттой хоть на миг. С молитвою соедини нам руки, А там хоть смерть. Я буду ликовать, Что хоть минуту звал ее своею".

Но врачи понимали: это не выздоровление, а ремиссия - всего лишь отсрочка... И конечно, о свадьбе не могло быть речи. Помнится, у Ванды Василевской (1905-1964) есть рассказ "Барвинок" о девушке, скрасившей последние часы любимого. Здесь был "Барвинок" наоборот. Вася изучил болезнь Марины лучше, чем свою будущую специальность. Рассудком он понимал: конец неизбежен и близок, а сердцем был убежден, что Марина выздоровеет. И, казавшийся таким инфантильным, неприспособленным к жизни, сумел внушить эту уверенность любимой. Полгода были сравнительно светлыми, затем произошел взрыв. Но до последнего мгновения Вася находился поблизости... Прошло несколько лет. Мой "крестник" окончил институт, работает. А по воскресеньям навещает Марину. Однолюбов мало, но они нужны людям. Как пример. Как противоядие...

Послесловие к седьмой главе. Это сколько же прошло лет? Книга написана в середине восьмидесятых (увы, прошлого - моего - столетия!). Марины нет четверть века. А я все задумываюсь о судьбе - нет, не ее, а Васи! Вероятно, женился, обзавелся детьми. Но как Дамоклов меч, над ним довлеет память о Марине. С ней, как с эталоном, он сравнивает жену. И сравнение (уверен!) в пользу виртуальной Марины - Вася навсегда останется однолюбом. Так счастлив он или нет?! Несчастен, потому что образ Марины не потускнеет до конца его дней, будет становиться все ярче, хотя кто знает, как бы сложилась их супружеская жизнь, не случись трагедии... Нет, неправда! - счастлив тем редчайшим по силе счастьем, которое недоступно подавляющему большинству людей. Ведь в его жизни, может быть, впервые после Ромео, была т а к а я любовь! Иногда я рассказываю эту историю студентам...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

КРОМЕ ШУТОК

Я пишу обо всем, что приходит мне в голову и до сердца доходит; что веселого или тяжелого наблюдаемо мной в природе ...

Все, что в жизни, пестрея, встретится на пути-дороге; все, что сердцем в груди отметится, радости и тревоги.

Николай Асеев (1889-1963)

Расскажу о забавных и по-своему поучительных историях, связанных с моей профессией радиоинженера. В тридцатые годы в радиовещании началась "спринтерская гонка" - один за другим строились все более мощные радиовещательные передатчики. Между прочим, курок "стартового пистолета" нажал наш выдающийся специалист в области радиотехники профессор Михаил Александрович Бонч-Бруевич (1888-1940), член-корреспондент Академии Наук СССР. Это он спроектировал и в 1922 году построил самую мощную в мире (12 киловатт!) радиовещательную станцию имени Коминтерна. Еще в 1918 году у нас была создана Нижегородская радиолаборатория. Михаил Александрович ее возглавил. Работать приходилось в условиях блокады: лаборатория была напрочь отрезана от научного мира. Но по окончании блокады ВЫЯСНИЛОСЬ, что она не отстала от зарубежных фирм, а в некоторых отношениях их опередила. Так, Бонч-Бруевич изобрел генераторную лампу с медным анодом, охлаждаемым проточной водой, что позволило резко повысить мощность радиопередатчиков и открыло перед радиовещанием новые возможности. Это пока еще несколько затянувшееся вступление к обещанному рассказу, а вот и он сам. В разгар "гонки" на западе построили и сдали в эксплуатацию мощный передатчик. Согласно расчету он должен был обеспечивать хорошую слышимость радиовещательных программ на всей территории Европы. Поначалу расчет полностью оправдался. Акционеры радиовещательной корпорации были довольны: от клиентов, претендующих на "время в эфире", не было отбоя. Затем появились тревожные симптомы: слышимость чуть ухудшилась. "Болезнь" быстро прогрессировала. Соответственно уменьшались прибыли. Инженеры самым тщательным образом обследовали передатчик - все его цепи вместе и каждую в отдельности, но неисправности не обнаружили. Стрелки контрольных приборов стояли именно так, как им полагалось. Токи текли беспрепятственно, достигая конечного пункта в целости и сохранности. Коротких замыканий и утечек не было в помине. Антенна передатчика посылала в эфир полчища радиоволн. Но с ними что-то происходило... Совсем как в "Сказке о золотом петушке":