Джон Шерри - Фосфор

Прежнее акробатическое представление повторилось, я благополучно оказался на другой стороне, и мы двинулись вперед.

Качаясь на руках носильщиков, я строил тысячи предположений об этих странных существах.

Вполне очевидно, что это не обезьяны - ведь они владеют речью.

Но и не люди; у некоторых имеются короткие хвосты.

Что же они собою представляют?

У меня вдруг мелькнула мысль о теории Дарвина.

Да! Несомненно, они и есть недостающее звено.

Но как объяснить их фосфоресцирующее свечение?

Можно предположить, рассуждал я, что своим свечением эти создания обязаны грибам, которые служат им пищей; вещество грибов насквозь пропитало их тела и выступает сквозь поры.

Возможно ли такое, сказать я не мог, но то было единственное объяснение.

Благодаря этим размышлениям я почти избавился от страха, овладевшего мною в первые минуты, и начал с растущим интересом наблюдать за своими похитителями.

Как случилось, что их до сих пор никто не открыл?

Только я, в девятнадцатом веке, сумею доказать то, о чем мудрейшие из ученых могли лишь строить гипотезы.

Смогу ли я выбраться из ужасной пещеры и подарить миру свое открытие?

И эта мысль, и тысячи других тревожили меня.

Предавшись размышлениям, я закрыл глаза, а открыв их, увидел, что отряд очутился перед проходом в скальной стене.

Вожак ступил внутрь, за ним последовали носильщики, вслед за ними и все остальные. Ширина прохода, как я заметил, составляла около двадцати футов.

Стены, как и в большом зале, были сформированы скальной породой и кристаллами, однако здесь стены были гладкими и казались обработанными руками, а не природными силами.

Пол покрывал мелкий белый песок. Стены достигали в высоту десяти-двенадцати футов.

Мы прошли по этому проходу около мили; затем я заметил проблеск света где-то впереди.

Должно быть, мы достигли выхода, рассудил я; не солнечный ли это свет?

И наконец мы вышли из скального прохода. Моим глазам открылось еще одно поразительное зрелище - передо мной лежала пещера, похожая на ту, что мы покинули, но средних размеров.

Однако, в отличие от первой, она была ярко освещена.

Этот свет я и заметил в конце прохода. Он исходил от сотен удивительных существ, подобных моим спутникам.

Пол пещеры, как и в скальном проходе, был покрыт мелким белым песком; чудовища лежали на песке или резвились у стен, среди каменистых уступов.

Некоторые из них показались мне даже более похожими на людей, чем вожак нашего отряда.

При виде нас они тотчас бросили свои забавы и столпились вокруг.

Заметив меня, они разразились криками - уж не знаю, злобы или радости; несколько существ мгновенно метнулись прочь.

Вскоре они возвратились.

Впереди их выступало создание, во всем схожее с человеком - за исключением головы, такой же уродливой, как у остальных.

Когда существо подошло к толпе, все остальные расступились и позволили созданию приблизиться ко мне.

Небольшой рост сразу выдавал в этом создании женщину; почтение, какое ей выказывали, говорило о ее высоком положении.

Ее руки, ноги и все тело были совершенно белы и отличались прекрасными формами, конечности переходили в человеческие кисти и ступни.

В отличие от прочих существ, покрытых длинными грубыми волосами, волос на ее теле было немного, и эти волосы были короткими, тонкими, белыми и шелковистыми.

Посмотрев на ее голову, я содрогнулся.

Она отлично сидела на белых плечах - но ужасный приплюснутый лоб, глубоко запавшие глаза, удлиненные уши и выпяченная нижняя челюсть (голова ее, как и тело, поросла короткими шелковистыми волосами) придавали ей еще более отвратительный вид, чем похожим на бабуинов сородичам.

Вожак выступил ей навстречу.

Некоторое время они переговаривались на вульгарной латыни.

До меня доносились некоторые слова, и я понял, что он рассказывает, как отряд нашел меня в «пещере змей» (как он называл это место), как змея расправилась с их товарищем и как они обнаружили останки птицы.

Я заключил, что птицы считались священными, поскольку охотились на змей, наводивших великий ужас на этих существ.

Вожак обвинил меня в гибели птицы и попросил у женщины позволения убить меня.

С этим она не согласилась и приблизилась к тому месту, где я лежал. Она прикоснулась ко мне рукой и спросила на латинском языке:

- Почему ты убил ее?

Я объяснил, как мог, что птица напала на меня, когда я спал, и пыталась меня умертвить, и что я схватил камень и бросил его, ранив птицу.

Я сказал, что другие птицы, завидев свою товарку на земле, тут же ринулись вниз, разорвали ее на части и сожрали.

Она подозвала вожака и объяснила, что я лишь хотел защитить себя.

На самом деле, добавила она, хищницу убили другие птицы.

Затем она указала на меня и произнесла: «Принесите его сюда».

Глава VIII

Меня подняли и понесли в другую пещеру.

Она была вся залита ярким светом, исходившим от грибов, которые кучами лежали у стен; очевидно, то была их кладовая.

Отсюда мы прошли в пещеру меньших размеров.

На песчаном полу располагались груды голубоватобелых волос, напоминавших волосы на телах загадочных существ; эти волосы не светились.

По-видимому, пещера служила им спальней, а груды волос - постелями.

Носильщики остановились, опустили меня на волосяное ложе и вышли из пещеры, оставив меня наедине с белой женщиной.

Она устроилась рядом на сиденье из волос и принялась с любопытством меня разглядывать.

Я откинулся на постели, раздумывая, что меня ожидает.

Женщина издала резкое восклицание, испугавшее меня до дрожи. У входа появилось одно из малорослых созданий.

Она отдала какое-то распоряжение - я не расслышал, что она сказала - та сразу исчезла и быстро вернулась, неся в руках полый сгусток лавы, в котором плескалась вода.

Она поставила чашу возле меня и вышла.

Затем белая женщина обратилась ко мне и произнесла по-латыни:

- Омой свои раны.

(Далее я буду переводить их вульгарную латынь по возможности буквально, приводя лишь английское истолкование).

Я почувствовал смущение оттого, что мне придется раздеться перед ней; она была так похожа на человека!

Но она даже не пошевелилась, и было понятно, что уходить она не собирается.

Меня похоронили в пижамном костюме.

Сняв куртку, я осмотрел себя и увидел на плечах и груди засохшую кровь и множество синяков и порезов, причиненных падением.

Я начал мыться.

Тем временем она подошла ближе, прикоснулась к моему плечу и произнесла: «Ты красив».