Роберт Хайнлайн - Дети Мафусаила

— Ладно, — послушно согласилось существо.

— Вот и умница, — Мэри погладила Билли по голове, Лазарь снова отвернулся. — А теперь, Билли, сделай тете Мэри одолжение. Большое-пребольшое!

— Ладно.

— Ты сейчас можешь поговорить со своими друзьями?

— Ну да.

— Со всеми?

— Ага. Только они ледко говолят.

— Тогда позови их.

Несколько мгновений в комнате было тихо.

— Они слушают.

— Отлично, Билли! А теперь слушай внимательно: всем Семьям — тревога! Говорит Старейшина Мэри Сперлинг. Решением Синедриона Администратору дано право арестовать любого члена Семей. Синедрион предписал ему использовать всю полноту власти! Мне известно, что он, вопреки Ковенанту, готов принимать любые меры для того, чтобы выжать из нас так называемую тайну долголетия. Они готовы на все, вплоть до применения пыток, разработанных инквизиторами Пророков!

Голос изменил ей. Она замолчала, стараясь взять себя в руки.

— А теперь — торопитесь! Разыщите всех наших, предупредите и спрячьте! Возможно, в вашем распоряжении лишь считанные минуты!

Лазарь тронул ее за локоть и что-то прошептал на ухо. Мэри, кивнув, продолжала:

— Если кто-либо из братьев уже под арестом, спасите его любым способом! Не пытайтесь апеллировать к статьям Ковенанта, искать справедливости сейчас не приходится. Спасайте их! Действуйте!

Мэри замолчала, а затем спросила усталым, ласковым тоном:

— Билли, нас слышали?

— Ну да.

— Они передали это своим?

— Ага. Все, кроме Вилла-Кобыла. Он со мной не иглает, — доверительно сообщил Билли.

— Кроме Вилла-Кобыла? Где он живет?

— Ну, там… Где… У себя.

— Это в Монреале, — пояснила заведующая, — но там есть еще два телепата, так что дойдет ваше послание. У вас все?

— Д-да… — сомневающимся тоном ответила Мэри. — Только пусть какая-нибудь из Усадеб подтвердит получение.

— Нет.

— Но, Дженис…

— Этого я не могу позволить. Охотно верю, что это очень важно, однако теперь Билли следует ввести противоядие. До свидания.

Лазарь взял Мэри за руку.

— Идем, сестренка. Дошла наша телеграмма или нет — но ты сделала все, что от тебя зависело. Молодчина, девочка!

Теперь Мэри отправилась для доклада к резидент-секретарю. У Лазаря оказались в Усадьбе дела — он хотел разыскать кого-нибудь не слишком занятого, чтобы попросить об одном одолжении. Первыми, на кого он наткнулся, были охранники у бассейна.

— Мое почтение… — начал он.

— И вам также, — отозвался один из охранников. — Кого-нибудь ищете?

— Вроде того, — согласился Лазарь. — Скажи-ка, браток, где бы мне тут килтом разжиться?

— А, это мы мигом, — ответил охранник, — покарауль пока, Дик, я сейчас.

Он провел Лазаря в холостяцкое отделение, раздобыл ему килт, и помог просушить сумку со всем содержимым. Насчет арсенала, пристегнутого к волосатым бедрам Лазаря, он не сказал ни слова. Поведение старших его не касалось — к тому же многие из них весьма ревностно оберегали свою личную жизнь. Он видел, что тетушка Мэри Сперлинг тоже явилась в Усадьбу без одежды, однако не удивился: он слышал, что Айра Барстоу послал Пита подобрать гостей в воде. Конечно, странно, что человек, прыгнув в озеро, не сбросил заодно и эти увесистые железяки, но охранник не позволил себе выйти за рамки приличий.

— Больше вам ничего не требуется? — спросил он. — Башмаки не жмут?

— Нормально. Громадное тебе спасибо, браток.

Лазарь разгладил килт. Килт был ему малость длинноват, но ничего. Набедренная повязка хороша на Венере, а к тамошним порядкам он никогда не питал почтения. Черт возьми, человеку просто необходима одежда!

— Да, все нормально. Еще раз спасибо тебе. Кстати, как тебя зовут?

— Эдмунд Харди, из Семьи Фут.

— Вот как? По какой линии?

— Чарлз Харди — Эвелина Фут, Эдвард Харди — Алиса Джонсон и Теренс Бриггс — Элеонора Уэзерэл, Оливер…

— Достаточно. Так я и знал. Ты — один из моих пра-правнуков.

— Да? Интересно, — оживился Харди. — Значит, мы примерно на одну шестнадцатую родственники. Извините, как ваше имя?

— Лазарь Лонг.

Харди покачал головой.

— Тут что-то не так. В моей линии вас нет.

— Тогда поставь взамен: Вудро Вильсон Смит. Это мое первое имя.

— А, вот оно что! Да, конечно. Но я думал, вы…

— Померли, так? Ну уж нет!

— Да нет, я совсем не это хотел сказать, — запротестовал Харди, краснея. — Я очень рад с вами познакомиться, прадед. Всегда хотел узнать толком, что же случилось на Совете Семей в 2012.

— Тебя еще и на свете тогда не было, — сердито буркнул Лазарь. — И если ты еще раз назовешь меня прадедом…

— Простите, сэр… то есть, простите, Лазарь. Что я еще могу для вас сделать?

— Ладно, я, наверно, погорячился. Не… А впрочем, где бы мне тут перекусить? Утром все как-то некогда было…

— А, конечно! Сейчас.

Харди препроводил Лазаря в столовую, показал, как пользоваться кухней-автоматом, сварил кофе себе и своему напарнику и ушел. Лазарь живо расправился со своим завтраком — что-то около трех тысяч калорий в виде аппетитно пахнущих сосисок, яичницы, джема, теплого хлеба, кофе со сливками и прочих мелочей, — он всегда думал, что заправляться следует впрок: кто знает, когда представится следующая возможность. Насытившись, он откинулся в кресле и распустил пояс, а передохнув, собрал грязные тарелки, запихал их в мусоросжигатель и отправился на поиски телеприемника.

Приемник нашелся в библиотеке. Она была почти пуста — в ней оказался лишь один посетитель, с виду ровесник Лазаря, однако этим их сходство и ограничивалось. Незнакомец был худощав, с мягкими чертами лица, его ярко-рыжие волосы волнами спадали на плечи — не то что жесткая, неспокойная шевелюра Лазаря. Незнакомец склонился над приемником, глядя в окуляры микроэкрана.

Лазарь громко кашлянул и поздоровался.

— О, извините, — сказал незнакомец, отрываясь от экрана, — вы так неожиданно. Чем могу служить?

— Да вот, новости хочу поглядеть. Что, если нам включить большой экран?

— Конечно, конечно. — Незнакомец поднялся и включил аппарат. — Вас что-то конкретное интересует?

— Да. Есть какие-нибудь новости насчет нас — то есть насчет Семей?

— Я и сам пытаюсь их найти. Наверное, нам лучше воспользоваться автопоиском.

— Отлично, — согласился Лазарь и пошел к приемнику. — Какое там ключевое слово?

— Мафусаил.[6]

Лазарь нажал кнопку; раздался писк и треск. Прибор стремительно просматривал пленку и отбрасывал все, что не относилось к делу. Наконец он победно щелкнул.