Елизавета Абаринова-Кожухова - Тайны старой усадьбы

На этом слове рукопись обрывалась. И поскольку листок имел вид целого, Надя сделала вывод, что окончание текста — на другом, несохранившемся листе.

— «Страж надежный, страж небесный, скрытый под знаком Овна…» — вслух размышляла журналистка. — Овен. А говоря обычным языком — баран, родовой символ баронов Покровских. Нельзя ли предположить, что клад просто спрятан «под бараном»? Но под каким бараном? — Надя глянула в окно на двух каменных баранов по обеим сторонам ныне отсутствующих ворот. — Или на бывшем скотном дворе под бараньим стойлом? A может быть, это какое-то ныне забытое топографическое обозначение, вроде «трактира епископа» или «чертова стула»? Надо бы с кем-то посоветоваться, но с кем? Разумеется, с самим господином Покровским. В конце концов, он тут законный наследник, вот пусть и ищет клад, если захочет.

Конечно же, рассуждая так, Надя немного лукавила — при иных обстоятельствах она бы и сама охотно занялась поиском сокровищ. Подобного рода загадки ее всегда влекли, причем собственно материальные мотивы как правило даже не играли главной роли. Решив поделиться полученными сведениями с хозяином Покровских Ворот, Чаликова думала провести своего рода «тест на бескорыстие» для предполагаемого Ивана-царевича, который пока что и не догадывался о тех видах, которые на него имела его гостья.

После раннего ужина, прошедшего в несколько чопорной и натянутой обстановке, Чаликова попросила Ивана Покровского о беседе наедине.

— Ну что ж, с превеликим удовольствием. Моя комната вас устроит? предложил помещик. Надя не возражала, и уже через пять минут они сидели у весело потрескивающего изразцового камина и наблюдали за огоньком, отбрасывающим блики на собранную в комнате старинную мебель. Внимание Чаликовой привлек висящий на противоположной стене в позолоченной раме портрет молодой женщины в бальном платье.

— Это и есть та самая баронесса Наталья Кирилловна, супруга Саввы Лукича, которая бесследно исчезла, — пояснил Иван Покровский. — Некоторые полагают, что я чем-то похож на нее.

Чаликова встала из кресла и с канделябром подошла к портрету.

— Да, есть что-то общее в глазах… и в общем выражении лица, — для вежливости сказала Надя, хотя сама в этом не была очень уверена.

— Да, вот и баронесса фон Ачкасофф то же говорит, — отозвался Покровский. — Видите, как получилось — Наталья Кирилловна исчезла, а портрет остался. Я его нашел в бывшем краеведческом музее, и то он сохранился только потому, что в его авторстве подозревали не то Левицкого, не то Боровиковского… Помещик подбросил в огонь еще пару поленьев. — Хорошо, что в усадьбе жили председатели колхозов и не дали совсем уж растащить домашнюю утварь. Что-то сохранилось, кое-что я приобрел по дешевке в антиквариате… Погодите немного, и настанет время, когда Покровские Ворота вернут себе блеск былого величия!

«Интересно бы узнать, на какие средства?», подумала Чаликова, а вслух сказала:

— Господин Покровский, прошу вас отнестись с полной серьезностью к тому, о чем я вам хочу поведать.

— Я весь внимание, — Иван Покровский подался вперед в кресле.

Когда Надя пересказала ему свой разговор с участковым Федором Иванычем и показала полученные от него бумаги, хозяин Покровских Ворот сказал:

— Очень любопытно. Я непременно напишу об этом романтическую поэму.

— И только-то? — изумилась Надя — A кто же будет сокровища искать? Или вы не верите, что где-то здесь зарыт клад?

Покровский с минуту помолчал:

— Видите ли, госпожа… Дозволите ли вы называть себя просто Надей?

— Да, конечно, господин Покровский…

— Просто Ваня, — улыбнулся помещик. — То, что вы тут рассказали, для меня настоящая новость. A ведь вы вполне могли мне ничего не говорить, а сами попытаться поискать эти мифические сокровища. Хотя я вполне допускаю, что мои предки действительно что-то запрятали, ведь все они слыли весьма большими оригиналами.

— И вы — достойный их преемник, — вставила журналистка.

— Ну что вы, Надя, — махнул рукой Покровский. — Или вы и впрямь думаете, что мне по душе все эти похороны живых людей и прочее в том же духе? C вами я могу быть откровенным — мне просто приходится все это делать, ведь должен же я поддерживать репутацию баронов Покровских!

— Значит, все это вы вытворяете по указаниям баронессы фон Ачкасофф? смекнула Надя.

— Ну, не то чтобы по указаниям, — чуть смутился Иван Покровский. — Но, в общем-то, отчасти вы правы. Она все время напоминает, что истинный барон Покровский не вправе жить жизнью обыкновенного смертного и что от него ждут разных эксцентричных выходок. Так что приходится быть на уровне.

— И как вы думаете, Ваня, отчего баронесса так настойчива?

— A, ну так она же историк, исследователь и бытописатель древних аристократических родов. Уж кому, как не ей, лучше знать, какой образ жизни должны вести наследники баронов Покровских.

— A как же насчет клада? — напомнила Чаликова.

— Ах, насчет клада… Знаете, Надя, если клад закопали, то из этого еще не следует, что его надо выкапывать. Ведь это же, извините, не гроб Софьи Кассировой. В конце концов, сокровища — отнюдь не золото и брильянты, а что-то совсем другое. К примеру, я отнюдь не считаю свой талант поэта и переводчика каким-то особенным, но вы не представляете, какое это счастье — написать что-то действительно стоящее, или перевести прекрасное стихотворение, написанное на другом языке, сделать его достоянием большего количества людей. И мгновение, когда чувствуешь, что создал что-то хорошее и красивое — разве он не дороже злата и брильянтов и всех сокровищ земных?.. — Покровский немного помолчал. — Но только прошу вас, Надя я тут малость разоткровенничался, так что пускай все это останется между нами, а для окружающих я по-прежнему должен оставаться, — поэт усмехнулся, — достойным продолжателем рода баронов Покровских.

Оказавшись у себя комнате, Надя размышляла о разговоре с Покровским. Казалось бы, «тест на бескорыстие» дал положительные результаты, но в то же время Чаликова не могла избавиться от некоторых сомнений: «A был ли Иван Покровский по-настоящему искренним и откровенным? Или это тоже игра, желание показать, что сокровища баронов Покровских вовсе его не волнуют. Дескать, я и в этом такой оригинал, настоящий барон Покровский! Ну да ладно, это просто мои предположения. Странно другое — похоже, что сегодня он впервые от меня узнал о кладах своих предков. Существуют они или нет — не суть важно, но ведь баронесса Хелен фон Aчкасофф наверняка должна была о них знать. Почему же она ничего не сказала Покровскому? Нет, все-таки что-то тут не так…»