Ольга Макарова - Спасаясь от войны, или Закрытые небеса

Ты, говорю, Генри спас пару лет назад. Расскажи, как дело было…

Он не против. Рассказывает спокойно, ровным таким голосом, хотя смотрит нагло, прямо в глаза. Не нравится мне это…

Этот его тон, и взгляд, и то, как он посмеивался, вспоминая Генри… короче, злоба во мне начинала бурлить. Виду я, конечно, не подавал, но и мое терпение не безгранично…

Ты, говорю, полюбился нашей Генри, приятель. Я еще не видел, чтоб она с кем-то разговаривала часами… А он меня прям в лоб спросил: чего надо-то, хватит юлить вокруг да около.

Еще лучше. Мне тоже надоело к тому времени психолога изображать.

О чем базарите, говорю, выкладывай, «Чайка»!

О том, что было до войны. Спокойно так ответил, с ленцой. Интересно, говорит, ей, как раньше жили. Она ведь уже в войну родилась, только и видела всю жизнь, что пальбу, кровищу да смерть… сначала даже не верила, что раньше все по-другому было. Невдомек девчонке, как Человек Разумный, Homo Sapiens, может НЕ ВОЕВАТЬ!

Ясно с тобой все… Ну ладно, разговоры разговорами, а че она с тобой делать-то собирается, когда вылечишься?

«Чайка» посмотрел на меня, как на дурака, еще б пальцем у виска покрутил!.. к клану моему, грьт, послом отправить… улыбнулся (меня аж передернуло — не рожа, а винегрет!.. хотя над этим «винегретом» постарались, конечно, мы, когда «Чайку» допрашивали… От улыбки такой завтрак наружу просится… блевать тянет, в общем)… Мир… сказал и засмеялся, как… как гиена над падалью. Люди так не смеются…

Пленник засмеялся, а я, с истинно «Невидимковским» пофигизмом заехал ему ребром ладони по горлу. Точно, четко, сильно… как машина… Гиений лай захлебнулся, и урод беспомощно рухнул на койку. Чем-то он напоминал тогда драную дохлую кошку… с той лишь разницей, что он был пока живой, просто в шоке…

Я глянул на «Чайку», потом на Ивашку — тот понял и нырнул под одеяло, изо всех сил делая вид, что спит и ничего не видит и не слышит… хе-хе… и что никому ничего не скажет. Моя школа. Ни под какой пыткой не проболтается… Хотя Генри у него все и без пыток вызнает. Это я понимал…

Полудохлого «Чайку» я придушил одной рукой. Запросто, как котенка. Он не сопротивлялся… не мог… а даже если б и мог… Я бы на его месте тоже жить не захотел, так что…

Ладно… отпустил, пульс пощупал… все…

И пошел. Знал, что за пленника мне теперь влетит по первое число от самой Генри, но я сам того хотел.

Куда прешь, леший?.. ненавижу бомжей, развелось их тут… Вали, откуда пришел!…

Остановился, зыркает на меня из-под своего балахона. Я б его выпроводил подальше(или подстрелил бы, в зависимости от настроения), если б тут Славка не подоспел(ну, Вацлав, он, в общем, но мы уж Славкой как обозвали, так и до сих пор…)

На поселение, говорит, пришел, что ли?

Бомж: угу…

Ладно, иди…

Славк, да ты че?! Фиг его знает, вдруг разведчик какой-нибудь… У нас приказ стрелять уродов бродячих, как крыс…

Нету больше приказа такого. Жанна отменила. У нас «Осы» данников порезали много. Теперь всем добро пожаловать… смеется… ты, бомже, не волнуйся. Тебя так работать запрягут, что не до разведки станет! А ты, Мих (это он мне!!!), его и отведешь. На рудники. Пошел!

У-у-у, ТАК я тыщу лет уже не ругался! Я — личная охрана какого-то там бомжа! Нет, не говорю, что впервой. Когда они тут стадами ходили, я их отводил, под прицелом, понятное дело(ждал, пока сотня-другая их наберется, и отводил… как стадо баранов). Но сейчас… Славка специально, я знаю, это его месть… не буду распространяться, за что. За дело. Ему ж до бомжа этого, что мне до него же(бомжа), просто тут дело личное, а бомж так уж, орудие мести…

Славка из вредности своей еще и проверит, доставил я его или нет. Только поэтому я бродягу и не подстрелил где-нибудь, а честно довел. И сдал благополучно… сдал… Какой позор! Надо мной вся охрана поселения ржала, что я одного притащил. Дескать, важная персона, с личной охраной. Секъюрити! Вацлав Новак, моя месть будет ужасна!!!

Сидим, покуриваем. Двоих салаг, девчонку и пацана, запрягли могилу копать для пленника… девчонка-солдат. Смешно? А фиг вам — нет! У нас их много, и держатся как равные. Защиту чувствуют. Народ еще не скоро забудет, что Генри сделала с Питом, который решил побаловаться с одной девчонкой… Генри его на бой вызвала. Смертельный. На ножах. Без брони. И бой тянула аж пять часов — на парне живого места к концу боя не осталось! А на ней — пара царапин — левой рукой отвела удар от лица. И все. Пит на коленях молил — убей, хватит мучить. Как ребенок, ревел… И мы все просили — хватит, прекрати этот ужас! А она запретила даже подходить к нему и оставила его умирать на Арене(от потери крови умер на следующее утро). Сказала, что так будет с каждым, кто повторит его поступок… Говорит: данники, пленники — не мое дело, а вот «Невидимки»…

Мы ее такой никогда не видели. Что ей та девчонка?! Генри мстила, как за себя… почему?..

Короче, сидим. Болтаем. Про Алекса. Вспомнили дикаря этого некстати. Раньше нормальный парень был, свой человек, а сейчас… Дикарь стал, людей чурается, не говорит почти, огрызается только, если чего спрашивают…

Мы его давно знаем. Мы все — Первые «Невидимки». Нас первых учила Генри. А теперь мы ее элитные войска, и после нее в клане главные командиры. Алекс… не худший не лучший из нас. Снайперами и разведчиками заправляет. Тысячник, как и мы…

…а знаю я, что с ним такое. Влюбился по уши, как мальчишка! В Генри, в нашу Жанну Д'Арк! А что ей Алекс-шмалекс? Снайпер, разведчик, командир тысячи — и все! Не завидую я ему. И помочь ничем не могу. На нее мои до- и послевоенные штучки не подействуют… Ну разве подкатишь К НЕЙ с букетом ромашек или с гитарой… или… хм… со связкой вяленых вражеский ушей(некоторых современных девчонок впечатляет) или новеньким трофейным автоматом? на белом танке?.. А?.. Генри лучше не злить! Вообще.

Сидим… советуемся… Помочь надо бедолаге Алексу, хоть и не просил. Мы уж чего-нибудь придумаем. Идея ясна — чтобы добиться внимания Генри, надо стать как минимум равным ей… как минимум — равным…

Я уже неделю на рудниках. Работа на износ. Все силы вытягивает. Работаю, по сторонам поглядываю, хотя до сих пор толком не пойму, чего мне надо. Изучил поселение. Пятьсот человек, таких же полудиких оборванцев… как и я. Законов нет. Сильный — прав. И это мне в первый же день пришлось доказать. Убил одного урода на глазах всех жителей. За то, что пытался права качать тут передо мной. Махал своей сраной заточкой у меня перед носом, хотел показать, кто тут главный… В итоге его же заточка оказалась у него же в глазу… правильно, этой самоделке там самое место.

После того случая я сразу стал изгоем среди трудяг. Никто со мной не разговаривает(добровольно, по крайней мере), и вообще стараются держаться подальше. Узнать у них чего-нибудь… нет, бесполезно это. Я вот к охранникам подбираться начал. Успехи есть. Отношения кое-какие налаживаются, они меня почти равным считают… потому что не дикарь, потому что не пресмыкаюсь, потому что поговорить со мной есть о чем, и выменять есть чего. Я у них нормальную еду вымениваю на патроны: есть то дерьмо, которым здесь кормят — это обеими руками подписать себе смертный приговор, а у охраны — еда что надо.