Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

— Мисс Беннет! — негромко позвал он.

— Что вам угодно, мистер Франкенштейн? — с трудом проговорила она, чувствуя застрявший в горле комок.

— Умоляю вас, не шумите. Мне нужно поговорить с вами об одном важном деле! — Он сделал еще шаг вперед, и Мэри увидела следы глубокого волнения на его красивом, правильном лице. Гм-м… До сих пор ни один мужчина не появлялся в ее спальне при сходных обстоятельствах, и Мэри подумала, что ее сердце готово выскочить из груди вовсе не от страха.

— Боюсь, для светской беседы вы выбрали не самое подходящее место и время, — ответила она. — А если учесть, что несколькими часами ранее вы настойчиво отрицали всякую возможность того, что посторонний человек в лесу мог существовать на самом деле… Одним словом, вам очень повезло, что я не созвала слуг и не приказала вышвырнуть вас из Пемберли.

— Ваши упреки совершенно справедливы, мисс. Пожалуй, единственным, что способно до известной степени смягчить мою вину, может послужить тот факт, что моя совесть обличает меня гораздо сильнее. Даже если вы сочтете нужным «вышвырнуть» меня, это будет пустяком по сравнению с наказанием, которого в действительности я заслуживаю. И все же я осмеливаюсь просить о снисхождении, тем более что я рискнул явиться к вам в столь поздний час вовсе не для «светской беседы»…

Мэри сразу заметила, что с Виктором что-то происходит. Он держался уже не так уверенно и отчужденно, как днем, напротив, в его лихорадочном шепоте ей чудилась мольба. Похоже, Виктор отчаянно нуждался в чем-то, что могла дать ему только она. Любопытство в конце концов пересилило. Мэри накинула халат, зажгла свечу и велела Виктору сесть в одно из стоящих у камина кресел. Поворочав кочергой горячие угли, Мэри опустилась в другое кресло и повернулась к нему.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?

— Мисс Беннет, пожалуйста, не играйте со мной! Вы прекрасно знаете, зачем я здесь.

— Я? Знаю?!

Упершись локтями в колени и сцепив руки под подбородком, Франкенштейн наклонился вперед.

— Я пришел умолять вас хранить мою тайну. Если о ней станет известно, это может иметь самые серьезные последствия.

— Вашу тайну?

— Да. Вы должны молчать о… о человеке, которого вы видели в лесу.

— Так значит, вы все-таки его знаете?!

— Слова, которые вы произнесли за ужином после того как выслушали рассказ викария, убедили меня, что вы что-то заподозрили. Ведь не зря же вы заговорили о ресуррекционистах и опытах профессора Альдини. Не отрицайте — вы догадались!..

— Я понятия не имею, что вы имеете в виду, — твердо сказала Мэри.

Франкенштейн вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону.

— Когда мы встретили вас в лесу, в ваших глазах я ясно видел упрек. Поверьте, я всего лишь пытался исправить свою собственную ошибку. Но если о моей тайне станет известно, мне никогда, никогда не удастся это сделать!

В его глазах неожиданно заблестели самые настоящие слезы, и Мэри растерялась.

— Расскажите мне, что вы совершили, — тихо попросила она после довольно продолжительной паузы.

Франкенштейн не стал ничего скрывать. Он рассказал, как после скоропостижной кончины матери захотел победить смерть, как изучал химию в университете, как открыл секрет оживления бездушной материи и — окрыленный успехом и одержимый своей идеей — создал человека из частей трупов и костей, похищенных на кладбищах или купленных у гробокопателей-ресуррекционистов. Опыт оказался успешным: благодаря знаниям, которыми он владел, Виктору удалось вдохнуть жизнь в сшитое на живую нитку тело.

Мэри слушала эту потрясающую повесть и не знала, как на нее реагировать. При других обстоятельствах она бы решила, что все это бред сумасшедшего, но ведь она своими глазами видела в лесу странное, уродливое существо, которое своим внешним обликом напоминало человека. Кроме того, серьезность, с которой Виктор рассказывал о невозможных, с точки зрения здравого смысла, вещах, его слезы и звучавшее в его шепоте отчаяние убедили Мэри, что сам он абсолютно убежден в том, что говорит чистую правду. Результат опыта, как сообщил Виктор в завершение своего рассказа, не вызвал у него ничего, кроме отвращения, поэтому он бросил созданное им существо на произвол судьбы в надежде, что оно умрет само. Увы, этого не случилось. Хуже того — искусственный человек отомстил своему создателю, убив его младшего брата и подстроив дело так, что подозрение пало на старого и преданного слугу семьи Жюстена.

— Почему вы не дали показаний, когда Жюстена судили? — спросила Мэри.

— Мне бы все равно никто не поверил. — Виктор покачал головой.

— Но ведь вы рассчитываете, что я вам поверю!

— Вы… вы ведь видели его, — ответил он сдавленным голосом. — И вы знаете, что подобные вещи возможны. Дело очень серьезное, мисс Беннет, на карту поставлены жизни людей. Я горько сожалею о своей ошибке и от всей души раскаиваюсь в содеянном — вот почему я обратился к вам с просьбой сохранить мою тайну. Это… это… — не договорив, Виктор упал на колени и, зарывшись лицом в подол ее халата, крепко вцепился в складки ткани.

— Я умоляю вас… — глухо повторил он.

Мэри покачала головой. Виктор заблуждался, думая, что ей что-то известно, но ведь он в конце концов был всего лишь мужчиной и не умел видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Впрочем, если рассказанная им история была правдой, вряд ли стоило удивляться тому, что Виктор утратил способность трезво оценивать происходящее. В эти минуты он больше всего напоминал маленького мальчика, который, дрожа, прижимается к материнским юбкам и умоляет о прощении и защите. Мэри еще никогда не видела мужчин в таком состоянии, и это послужило еще одним доказательством серьезности положения.

Она попыталась рассуждать логически:

— Конечно, человек или существо, которое я видела, меня напугало, но теперь мне кажется, что оно выглядело скорее несчастным, чем опасным или угрожающим.

Франкенштейн поднял голову.

— Я должен предупредить вас, — сказал он. — Его несчастный вид — всего лишь маска. Никогда, никогда не поддавайтесь жалости и сочувствию, если вам доведется встретиться с ним лицом к лицу! Ему нельзя доверять. Существо, которое я создал, самое коварное и злобное из всех, что когда-либо оскверняли собой эту землю. У него нет души!

— Тогда почему не сообщить о нем властям, не изловить и не передать в руки правосудия?

— Его не так-то легко поймать. Мой искусственный человек невероятно силен, хитер и изобретателен. Никогда не слушайте, что он говорит, ибо он умеет быть дьявольски красноречивым и убедительным.