Николай Гуданец - У нас в городке

— Мне?

— О, я, пожалуй, неточно выразилась. Я хотела сказать, что все жители обрадовались, когда узнали, что правительство купило усадьбу покойного Хагеса, и там будут строить секретную военную лабораторию. Особенно ликовали те, у кого дочери на выданье. А некоторые прямо гордились, ведь таким не всякий город, даже большой, может похвалиться, верно?

Из всего этого лепета полковник принял к сведению только упоминание о дочерях на выданье. Вот оно что. Видать, кто-то из лейтенантиков порезвился, а жениться не хочет, стервец…

— Нельзя ли ближе к делу, сударыня?

Старушка вскинула брови, однако решила оставить неделикатную реплику без внимания.

— Должна сказать, что некоторые наши чаяния сбылись. Ресторанчики Хумма и Капра пошли в гору. Вдова Лапес выдала замуж обеих дочерей, а вскоре и старый Наль пристроил свою дочурку…

— Еще раз попрошу, без обиняков.

— …хотя на их месте я бы не особенно радовалась. Военные все до одного ужасные грубияны. Почтения к полу и возрасту от них не дождешься. Ну что ж, раз вы так настойчиво просите, я перейду от обиняков к делу. Видите ли, полковник, вы оказались слишком шумными соседями. Да-да, ваша лаборатория ужасно гремит.

— Что-о? — полковник чувствовал, как с каждой минутой он раздражается все больше, и сахар в крови уже, небось, двести, и язык абсолютно пересох, ворочается во рту, как наждачный ошметок.

— Я сказала, гремит. Грохочет, громыхает. У нас городок тихий, мы к этому не привыкли. И вот поэтому я хотела вас просить…

Госпожу Гайнц прервал могучий гром, от которого по всему зданию задрожали стекла. Причиной тому был первый пробный заряд взрывчатки С27, которая, надо полагать, в скором времени доставит полковнику Фухлеру вожделенные генеральские петлицы. Невольно он повернулся к окну. Там, на аккуратном прямоугольнике полигона, окаймленном тремя рядами колючей проволоки, высились конические бетонные трубы чудовищной толщины. Над крайней из них мелькнул яростный язык пламени и тут же скрылся в клубах желтого дыма.

При этом зрелище раздражение полковника, вызванное нелепым визитом, как рукой сняло.

— Вот, пожалуйста, — поморщилась госпожа Гайнц. — Удивляюсь, как вы сами выносите этот постоянный грохот.

— Я солдат, сударыня.

— А я, представьте, нет. Меня нервируют эти ваши взрывы. Они так неожиданны. Я совершенно не могу вязать, когда вы тут грохочете. Я сбиваюсь, путаю счет петель… Одним словом, это невыносимо, полковник.

— Что поделать, — развел руками Фухлер.

— Так вот, я пришла просить, чтобы вы взрывали свои заряды как-нибудь потише.

Полковнику стоило героических усилий удержаться от хохота.

— Сожалею, но это невозможно, — выговорил он.

— Совсем?

— Совсем.

— Ну, а если перевести лабораторию в какое-нибудь место побезлюднее?

— Перенести? Абсурд. Это значит снести ее и построить заново.

— Предположим, затраты будут возмещены.

Старушка явно спятила. Надо заметить, держалась она и впрямь с достоинством миллиардерши.

— Не вижу надобности, — отчеканил Фухлер тоном, который, по его разумению, наиболее подходил для бесед с тихопомешанными. — Это место представилось нам самым подходящим. Тут нет ни курортов, ни заповедников, ни оживленных магистралей. Жаль, что единственный участок, который удалось купить, оказался непосредственно вблизи вашего городка. Думаю, вопрос исчерпан. Адъютант проводит вас.

— Нет, погодите, полковник, — с живостью возразила старушка. — Если вы не дадите мне спокойно заниматься вязаньем, я приму меры.

— Лучшая из них — перебраться в другой город, — отрезал Фухлер.

— Нет, зачем же. Я требую, чтобы наступила тишина. Даю вам сроку сутки. Иначе я добьюсь тишины сама.

Опять полковник чуть не покатился со смеху. Старушка напоминала болонку, изготовившуюся к атаке на танк.

— Будете жаловаться? Это меня не волнует. Правительство отлично понимает, что такое военная мощь страны. В отличие от вас, сударыня.

Госпожа Гайнц встала, едва возвышаясь седым узлом волос над плешью сидящего Фухлера.

— Я приду за ответом завтра в одиннадцать, — раздельно произнесла она, повернулась и пошла к двери.

— Погодите, — сказал ей вслед полковник. — Без пропуска вас не выпустят.

Он взял ручку, проставил на бланке время ухода и расписался. А когда поднял голову, в кабинете никого не оказалось. Госпожа Гайнц как сквозь землю провалилась.

От удивления он не сразу нашарил кнопку звонка.

Вошел адъютант.

— Верните старуху, — приказал полковник.

— Простите, не понял.

— Отставить. Догоните ее и отдайте пропуск. Она его забыла.

Адъютант растерянно осмотрелся.

— Но госпожа Гайнц не выходила от вас, — промямлил он.

Полковник схватил трубку внутреннего телефона и набрал срывающимися пальцами трехзначный номер.

— Капитан! — рявкнул он, услышав в ответ: «Дежурный слушает». — Немедленно удвоить посты! Никого не впускать и не выпускать без моего разрешения. Понятно? Ни-ко-го.

Тут полковник Фухлер взвизгнул, вскочил, выронив трубку, и шарахнулся к стене.

Пропуск госпожи Гайнц, лежавший перед ним, вдруг встрепенулся, округлился, из него проросли ножки, хвостик, острая мордочка с красными глазенками. Получился самый настоящий белый мышонок, правда, с залихватским росчерком полковника на боку.

С детства полковник Фухлер панически боялся мышей.

— Помогите!! — завопил он, вжимаясь в стену.

Адъютант застыл соляным столпом.

Пользуясь неразберихой, мышонок соскочил со стола и юркнул под шкаф.

Полковник еще пил сердечные капли, адъютант все еще безуспешно орудовал шваброй под шкафом, когда начальник отдела контрразведки принес срочно затребованное досье госпожи Гайнц. Оно, собственно, умещалось на одном листке. Дата и место рождения. Владеет собственным домом на ул. Независимости, 6. Держит акции городских коммунальных служб, живет на скромные дивиденды. Замужем не была, контакты не выяснены. В нелояльной деятельности не замечена. Имеется хобби — вязание. Вот и все.

— Установить круглосуточное наблюдение, — распорядился полковник. — Обо всем замеченном докладывать без промедления.

Ужинать Фухлер отправился, как обычно, в ресторанчик Хумма «Вкусный отдых». За десертом он пригласил к столику хозяина и собственноручно налил ему коньяку из графинчика.

— У меня к вам вопрос, Хумм.

— Рад быть полезным господину полковнику.

— Вы знаете некую госпожу Гайнц?

— Конечно.

— Что она из себя представляет?