Василий Щепетнев - Лето сухих гроз

Не так думал убийца. Ночью он проникает в лабораторию. Наверху ход эксперимента контролирует мисс Лиза - часовой механизм нужно страховать, вероятно, были и другие обязанности. Убийца безжалостно выбрасывает бедную девушку из окна и вмешивается в работу оптической системы. Извлекает первый рубин. Затем спускается в нижнюю лабораторию и довершает дело.

- Убивает принца Александра?

- Ватсон, вы совершенно точно подметили, что этот случай - зеркальное отражение дела в Баскервиль-Холле. Помните? Там убийства маскировались вмешательством неких потусторонних сил, инфернального монстра. Здесь же поверьте, друг мой, мне нелегко было придти к подобному заключению, здесь же убийства совершались во имя того, чтобы отвлечь нас от проявления сил потустороннего мира.

- Холмс!

- Ватсон, если вас смущает слово "потустороннего" - я буду говорить "параллельного". Мы находим трупы - Лизы, Константина, само собой подразумевается, что и принц Александр тоже мертв, убит. Все развивалось настолько стремительно, что никому и в голову не приходит узнать достоверно, чем же действительно занимался в ту ночь принц-отец.

- Фотографированием затмения?

- Может быть, он начинал именно с этого. Знаете, Ватсон, когда я путешествовал по Тибету, тамошние жители не хотели фотографироваться: по их понятиям, при этом терялась часть души. Но! Не успевают остыть трупы, как мы узнаем разгадку. Я имею в виду письмо-признание Константина.

- Вот видите, Холмс.

- К счастью, Ватсон, я не считаю признание подозреваемого высшим доказательством. Да и было ли признание? Вы в который раз сделали удивительный по верности вывод: письмо написано - напечатано! по-английски потому, что адресовано мне. Или, как предположил, продолжая вашу мысль, я, письмо адресовано мне потому, что напечатано по-английски. Человек, писавший его, не владел русским, во всяком случае, не владел, как родным.

- Но Константин...

- Константин был убит. Убит человеком, знакомым ему человеком, которого он не опасался. Убийца сначала оглушил его, а затем повесил.

- Но с какой целью?

- Поскорее закрыть дело, предлагая нам виновника, признание и мотив.

- Кто же убийца?

- Это человек, знакомый и Лизе и Константину, желающий завладеть камнями и не русский по национальности. Кроме себя и вас, Ватсон, - уж позвольте исключить нас из списка подозреваемых - остается один человек.

- Полковник Гаусгоффер!

- Совершенно верно. Тут мы с вами, Ватсон, используем его же трюк мнимое признание Константина. Только на этот раз - о камнях. Если считать правдивым первое прзнание, то правдиво и второе. И мы находим рубины в багаже полковника.

- Но почему вы отпустили его? Не арестовали, не предали суду?

- Ватсон, я всего лишь частный сыщик. Иностранный эксперт. Система моих доказательств не убедит присяжных, не убедит следственные органы. Более того, она с трудом убеждает меня самого.

- Но почему?

- Эксперимент, Ватсон, эксперимент принца Александра! Он - главное звено в дедуктивной цепи. Мы никогда не сможем оставить эксперимент в стороне. Принц говорил о "ключиках к двери". Ключики - рубины. Дверь сложная оптическая система. Но куда, куда ведет эта дверь? Я думаю, в пресловутый параллельный мир. И когда принц Александр открыл эту дверь и шагнул за порог, полковник Гаусгоффер захлопнул ее и вытащил ключ из замочной скважины.

- Но мы видели следы! У реки! Волокли тело!

- Прекрасные следы. Как из учебника - помните замечание русского следователя? Полковник Гаусгоффер умело сотворил их, хотя и слишком педантично. Он же угнал лодку, чтобы объяснить отсутствие тела.

- А на самом деле...

- А на самом деле принц Александр остался там, в параллельном имре. И вы это знаете не хуже меня, просто не хотите - или не можете - признаться в этом.

Я ничего не ответил.

- Помните, на следующую ночь сын повторил опыт отца. Накануне было истинное полнолуние, Ватсон, истинное - то есть лунное затмение. Луна, Земля и Солнце выстраиваются строго на прямой, и, помимо света, вероятно, играют роль силы тяготения. На следующую ночь взаиморасположение планет изменилось, и опыт удался лишь частично. Вы видели, Ватсон... А что вы видели?

- Мне... Я до сих пор думаю, что это была иллюзия, кошмарное видение усталого мозга.

- Говорите, Ватсон.

- Ну... В том клубящемся малиновом тумане мне привиделся принц Александр и... Я даже не знаю... Казалось, его опутывают лианы... или гигантские гусеницы... щупальца...

- Я видел то же самое, Ватсон, и, уверен, принц Петр - также. Вы знаете мой метод: если все объяснения, кроме одного, исключаются, оставшееся, каким бы невероятным оно не казалось, и есть истина. Принц Александр нашел дверь в параллельные мир, прошел в нее и остался там. Кажется, это не слишком уютное место. Но сейчас меня тревожит лругое.

- Другое? - Холмс высказывал то, в чем я боялся признаться самому себе.

- Боюсь, что нечто из того мира проникло в наш. Дай Бог, чтобы пожар, испепеливший селение, был следствием обычной молнии, и дай Бог, чтобы за селением не занялось еще что-нибудь.

- Вы считаете?..

- Не знаю, Ватсон. Не знаю.

Я перебирал листки.

- А бриллиант? Зачем принцу понадобилось похищать бриллиантовое кольцо?

- Тут остается только гадать. Возможно, бриллианту отводилась своя роль в оптической системе. Или принц это сделал для того, чтобы придать краже вид банального воровства. Или он действительно нуждался в деньгах, личных деньгах? Для логадок простора достаточно.

По возвращении в Лондон Холмс оставил практику детектива. Небольшое наследство после смерти бедного Майкрофта позволило ему купить усадьбу в Сассексе, и он живет там довольно уединенно. Впрочем, изредка он навещает Лондон, где встречается с людьми науки - этнографами, физиками, археологами; несколько раз он посещал сеансы самых известных медиумов. Война помешала ему организовать экспедицию в Египет, но терпения Холмсу не занимать.

Я отошел от детективной темы, пишу романы - авантюрные, бытовые, фантастические, - и жду, когда Холмс позовет меня закончить дело, начавшееся летом тринадцатого года, летом сухих гроз.

Дорожный саквояж всегда наготове.