Леонид Платов - Вилла на Энсе (Аромат резеды)

Наци смертельно ненавидели его за многое и, главное, за то, что Эрнст боролся против них, проявляя при этом непоколебимое мужество и стойкость. Он указывал немецкому народу единственный возможный путь к счастью - призывал крепить и развивать дружбу с великим и добрым советским народом.

Что бы сказал Эрнст, если бы увидел Герта, подстерегающего здесь Фрица Каннабиха? Может быть, пожал ему руку еще раз?..

Да, обезвредить одного из палачей-изуверов, пытающегося во что бы то ни стало затянуть безнадежную войну, - долг Герта, его партийный долг!..

На мгновение представилась Герту его Германия, которую он так любил: ее живописные реки с холмистыми берегами, дымящиеся трубы заводов, красные черепичные крыши, приветливо выглядывающие из-за невысоких тенистых деревьев.

Но она уже давно перестала быть такой! Проклятые наци превратили ее в сплошной кровавый застенок!..

Часы пробили четыре раза.

Герт застыл в углу подле двери, весь вытянувшись, напряженно прислушиваясь к мерному скрипу половиц.

На этот раз слух не обманул его. То были шаги.

Взгляд Герта не отрывался от двери. Ему представилось, что сейчас в комнату протиснется существо, похожее на гиену: зловещего зверя, разрывающего могилы и пожирающего мертвых.

Была в журнале опытов страшная запись. Жалуясь на то, что не удается очистить основное вещество от пахучих примесей, Каннабих писал:

"...при вскрытии обнаруживаю, что мозг подопытных пахнет резедой. Так Мюллер и Цангер, работая с синилкой, обнаруживали запах горького миндаля. При надавливании на туловище трупа (да, да, записано было именно так) все тот же запах резеды слышен изо рта..."

Запись осталась будто выжженной в памяти. Стоило зажмурить глаза, как тотчас возникало фантастическое видение. Длинный Фриц, выгнув горбом спину, склонялся над мертвецом, стискивал его руками в окровавленных резиновых перчатках, какие надевают хирурги во время операции. Почти приникнув к трупу лицом, принюхивался, чем он пахнет.

До Герта долетели, приближаясь, обрывки разговора. Нехорошо! По лестнице поднимались двое.

- Сборный пункт в Амштеттене, - услышал Герт голос Каннабиха. - Наши машины тоже... В третьей колонне...

Второй голос что-то ответил.

- Да, дожидаться, - сказал Каннабих. - Пока я сожгу бумаги. Адъютант командующего может позвонить с минуты на минуту.

Дверь распахнулась от резкого толчка. Сейчас Герт был спрятан за нею. Только бы ее не закрыли раньше времени! Сумеет ли он справиться с двумя, с Каннабихом и со вторым?..

- Неужели я вечером не запер кабинет? - услышал Герт удивленный голос Каннабиха. - Никогда не случалось со мной... Впрочем, события вчерашнего дня...

Он и сопровождавший его эсэсовец прошли к письменному столу. Дверь осталась открытой.

- Но почему именно Амштеттен и Линц? - спросил Каннабих.

- А куда же еще? На юго-запад, в Альпы? Плохи дороги... А добравшись до Амштеттена, вырвемся сразу на магистральное шоссе. Отсюда, от Мансдорфа, до него рукой подать, двадцати километров не будет...

Длинный Фриц что-то невнятно пробурчал. Он взял со стола раскрытый журнал опытов, рассеянно перевернул несколько страниц, потом сунул в карман макинтоша. Почему-то он был в макинтоше.

Только сейчас из обрывков разговора Герт понял, где находится вилла-тюрьма. Мансдорф! Так назывался курорт на правом берегу Энса, южного притока Дуная, располагавшийся как раз там, где река в своем течении делает резкий рывок на восток. Линц, небольшой австрийский город, стоял севернее, почти у впадения Энса в Дунай.

- Генерал прав, - продолжал эсэсовец, - американцы - деловые люди. С ними можно договориться...

- Все, кто угодно, лишь бы не русские, - пробормотал Длинный Фриц, садясь на корточки и с шумом открывая ящики письменного стола, один за другим. - Все, кто угодно... Черт, дьявол!..

Он принялся торопливо выбрасывать из ящиков папки и рвать их содержимое в клочья. Шуршание бумаги заглушало его слова. Герт услышал только: "Фарбен Индустри"... "Старые связи"...

- Да, вы в значительно лучшем положении, чем любой из нас, - сказал эсэсовец. - Я слышал, что взаимная информация концернов осуществлялась и во время войны. Заранее прошу о покровительстве.

Длинный Фриц поднял утомленное дряблое лицо. В ярком свете настольной лампы видна была на нем каждая морщинка, каждая складка.

- Вы думаете? - спросил он, продолжая комкать и рвать какие-то бумаги.

- Убежден. Янки тоже нужна формула страха... Во всяком случае, вы будете богатым человеком в Америке, господин профессор.

- Я не гонюсь за богатством, - пробормотал Длинный Фриц, снова наклоняясь над раскрытыми ящиками.

- Но что делать с подопытными? У нас нет места в машинах.

Не поднимаясь с корточек и не оборачиваясь, Каннабих махнул рукой.

- Понял, господин профессор! Я займусь этим сам.

Эсэсовец перешагнул через порог. Винтовая лестница снова заходила ходуном.

- Минутку! - закричал Каннабих. С неожиданной живостью он выбежал из кабинета. - Кроме одного, Готлиб! Кроме одного!.. Номер двадцать третий поедет со мной. Правильно! Тот самый. Упрямец... Суньте его куда-нибудь в кузов вместе с овчарками.

- Я сначала покончу с другими, - отозвался Готлиб снизу.

Каннабих вернулся в кабинет.

Ворча себе под нос, он подошел к одному из книжных шкафов и бросил несколько папок на пол. Затрещал телефон. Каннабих повернулся к письменному столу.

Герт стоял перед ним, загораживая выход на лестницу.

С коротким криком Длинный Фриц отшатнулся, будто призрак поднялся перед ним из-под земли.

Несколько секунд было слышно только его прерывистое дыхание.

Снова на столе затрещал телефон. Длинный Фриц машинально протянул руку к трубке, но Герт отстранил его. Не спуская со своего противника глаз, он прикрыл дверь плечом и повернул ключ на два оборота.

- Ты не понимаешь, - пробормотал Каннабих. - Это важно для нас обоих... Я бы мог гарантировать тебе освобождение... Дорога каждая минута...

Герт покачал головой.

- Хорошо, - сказал Длинный Фриц. - Жизнь за жизнь, так?..

- И лютеол впридачу!

Длинный Фриц сделал движение.

- И лютеол?.. Ты не боишься продешевить. Ты жадный человек, номер двадцать три!

Внезапно он поднял на Герта глаза. Они были совсем белые от злобы и как бы пустые. Где-то в глубине их, будто в конце длинного коридора, замерцал, приближаясь, беспокойный огонек. Но Герт опередил Длинного Фрица и крепко схватил его за руку.

- Хорошо, - сказал тот через минуту тем же тусклым, невыразительным голосом. - Отпусти мою руку. Ты вывернешь ее.

Телефон на столе трещал не умолкая. Этот звук хлестал по напряженным нервам, и Герт рванул к себе провод. Телефон умолк.