Татьяна Грай - Тахиона

- Колдун велел молчать, но ты меня выручил, я скажу... пусть мне потом будет хуже. Не ходи в океан, останься на острове, пока не пройдет прошлое... Оно уже близко, ты разве не чувствуешь? В океане погибнешь, у тебя нет тахи, я знаю.

- А у тебя есть? - поинтересовался Скрибнер.

- Конечно, есть, - сказал островитянин. - Кто же без тахи в море пойдет? - и он показал на свою лодку.

На корме стояла большая клетка, закутанная циновкой из пальмовых листьев. Кто сидел в этой клетке, Скрибнер не мог видеть. Но рыбак утверждал - что это - тахи...

- Хорошо, - сказал Адриан Антонович, - спасибо, что предупредил. А долго будет длиться прошлое?

Рыбак пожал плечами.

- Кто знает? Может, день, а может, и шесть. Если бы я знал, зачем бы к жене спешил?

"Логично, - подумал Скрибнер, - если это самое прошлое может продлиться шесть дней - лучше, конечно, молодую жену не оставлять в одиночестве..." И спросил:

- А ты не знаешь, почему колдун запретил нам рассказывать про тахи?

Островитянин испуганно прижал палец к губам.

- Тс-с... про колдуна не говори громко. Карпацико-тин очень сильный колдун, может услышать вдруг... - Юноша подумал немного и добавил: - Я тебе скажу, пожалуй, только не сейчас. Когда прошлое придет - скажу. Тогда можно.

- Хорошо, - согласился Скрибнер, - но где я тебя найду?

- А вон там, - рыбак махнул рукой в сторону селения. - Тот дом, с краю, там живут родные жены, и я туда иду. И ты приходи.

И островитянин ушел.

Скрибнер вытащил на берег свою шлюпку и взялся за лодку рыбака, чтобы и ее вытянуть на песок. В клетке что-то заскреблось, и Адриан Антонович, одним махом выдернув из воды легкое суденышко, подошел к корме и приподнял укрывавшую клетку циновку.

В клетке был арбуз.

Скрибнер присел на борт лодки и в раздумье почесал затылок. Арбуз, натуральный арбуз - круглый, полосатый, желто-коричневый, на четырех тонких угловатых ножках. Гладкий, блестящий. Глазки зверя уставились на Скрибнера без страха, полосатый шарик попрыгал на месте, а потом подбежал к деревянным прутьям. Скрибнер протянул руку, и шар обнюхал ее, шевеля плоским, едва заметным носом.

- Н-да, - сказал ему Скрибнер. - Ты, значит, и есть тахи. И без тебя, значит, в океане делать нечего. Интересно...

Внезапно поднялся ветер, вода потемнела, на рифы накатились огромные волны, пальмы пригнулись, и орехи посыпались с них дождем. Скрибнер огляделся. "Черт, кажется, шторм..." Адриан Антонович поспешил связаться с лагерем, но едва он коснулся пальцем кнопки на поясе, как виски на долю мгновения сжало мучительной болью, и Скрибнер, охнув, закрыл глаза.

А когда открыл их - мир предстал перед ним спокойным и черно-белым.

Боль прошла так же быстро, как и возникла, и Скрибнер, встряхнув головой, нажал кнопку связи. Но лагерь не ответил на вызов. Адриан Антонович встревожился, подошел к шлюпке и попытался вызвать Винклера по аварийному фону. Ответа по-прежнему не было. Скрибнер сел на песок и задумался. Прошлое... так это и есть, выходит, то прошлое, наступления которого ждал островитянин? Черно-белое? Откуда оно взялось, это прошлое? И как долго продлится? И какой день сейчас, если уж на то пошло? Конечно, в таком случае не может быть связи, - Скрибнер в прошлом, лагерь в будущем... Стоп. Начинался шторм - в тот момент, когда Скрибнер ощутил боль в висках. И прекратился. Скрибнер видел перед собой спокойную черную гладь океана, только на рифах бурлили и пенились волны. Пальмы, дома - все стало черно-белым. "Он наступил на гнездо тахи", - вспомнил Адриан Антонович объяснение сургоров по поводу случая с Анен Симой. На гнездо тахи.

Скрибнер вскочил и направился к поселку.

Подойдя к дому, указанному ему рыбаком, Скрибнер позвал:

- Эй, кто есть?

Сначала выглянула молодая женщина - и Скрибнеру показалось, что на ее лице мелькнул испуг, - а потом вышел рыбак.

- Эй, - сказал рыбак, - пришел? Тебя зовут как, я не знаю. Меня Гике-та.

- А меня - Скрибнер.

- Ск... - рыбак запнулся, покачал головой. - Ой-ой, такое и не сказать, языку больно. Ск... Скире-не?

- Ага, - согласно кивнул Адриан Антонович, - почти похоже. Слушай, Гике-та, расскажи мне про тахи, ты ведь обещал. И о прошлом. И о розовых, а? Я никому не скажу.

- Да-а, - протянул Гике-та, - обещал... Знаешь, давай пойдем лучше к Ду-лализе. Он все знает, хорошо рассказывает. Пойдем?

- Я не против, - сказал Скрибнер, - пойдем, конечно. Только Ду-лализе уже один раз рассказывал моему другу - и плохо рассказал, забыл про тахи, про розовых. Старый он уже, не помнит ничего.

- Ай, нет, - рассмеялся Гике-та. - Ду-лализе все помнит, только твой друг пришел не в то время, когда можно говорить. Колдун не велел - Ду-лализе не говорил. А сейчас, я думаю, скажет.

Перед домом старого сказителя сидел на песке мальчишка и колол орехи. Здоровенный тесак из твердой древесины взлетал над чурбаком, на который мальчишка укладывал орех, и со свистом опускался на черную скорлупу. Орех с негромким щелчком разваливался на две половинки, открывая белое ядро. Ядра мальчик складывал в корзинку, стоящую рядом. Скрибнер и Гике-та некоторое время наблюдали за мальчиком, а он, словно не замечая их, продолжал работу. Наконец Гике-та заговорил:

- Здравствуй, Наза-ло. Дед твой что делает?

- Дед ждет, когда я орехи принесу, - ответил Наза-ло.

- А можно с ним говорить?

- Пойду спрошу.

Наза-ло встал и пошел в дом, прихватив корзинку, наполовину наполненную ореховыми ядрами. Через несколько минут вышел и сказал:

- Ду-лализе хочет говорить с розовым. А ты, Гике-та, иди домой.

Гике-та, ничуть не обидевшись, отправился восвояси, а Скрибнер пошел в дом.

Старый Ду-лализе сидел в центре комнаты на жесткой циновке; перед ним на полу стояла большая каменная ступка, и в ней Ду-лализе толок ядро ореха, превращая его в полужидкую кашицу. Когда Скрибнер вошел, старик отодвинул ступку и посмотрел на гостя так, словно искал в лице пришедшего знакомые черты. Но не нашел. И предложил:

- Садись.

Наза-ло уже принес и расстелил вторую циновку, и Скрибнер уселся, поджав под себя ноги. Садясь, Скрибнер незаметно включил запись - он не слишком надеялся на свою память.

- Ты хочешь знать о тахи, о прошлом и о розовых, - начал старик. - Но я тебя спрошу сначала - ты сам розовый, почему не знаешь ничего? Или ты хочешь меня обмануть, хитрость это?

- Никакой хитрости нет, - категорически отверг подозрение Скрибнер. Я, конечно, розовый... правда, сейчас этого не видно, я хотел бы и в этом тоже разобраться. Но я ничего не знаю о вас. А почему ты думаешь, что я должен знать?

Ду-лализе помолчал немного, потом сказал:

- Давай подумаем вместе, должен ли ты знать.

- Давай, - согласился Скрибнер.

- Были розовые - дети младшей дочери Корилентио-лека и дикого анаталта. И были розовые - пришедшие неизвестно откуда и ушедшие неведомо куда. Так?