Антон Ловканов - Пришелец

Все молчали, не перебивая, будто каждый боялся, что рассказчик обидится и прервётся на самом интересном месте, или многие понимали "принцип хорошей книги" - не поймёшь ни смысла ничего, пока всё не дочитаешь до конца (самое главное ведь всегда в конце!).

- Вы, друзья мои, странного с начала моего прихода в больницу, ничего не заметили? - спросил всех (и Жанну в том числе) Пришелец.

- Ну и что дальше? - Вообще, разные ответы последовали.

- А то... - заострил он их внимание, - сейчас будет моя "чистейшая правда"... Мне сдаётся, что мы скоро полетим. Вся больница. В прямом смысле слова, "полетим".

- Что значит "сдаётся"?! - налетели некоторые на него с вопросами. Ты полагаешь, что мы "полетим", но не до конца уверен?

- Понимаете, в чём дело, - решил он рассказать всё по порядку. Началось это ещё вчера... Я вам говорю, - тут же прервался он, - если буду рассказывать правду, то... будет лучше, если я стану врать. Так что не обращайте особого внимания, если услышите нечто донельзя неправдоподобное...

- Да рассказывай, - уговаривали его, - чё мы тебе, не друзья поверим!

- Итак, началось это вчера, - начал он рассказывать безо всяких "обиняков". - Я проснулся. Назовём это "проснулся". Хотя, больше мне чувствовалось, что я родился, потому что не помню, чтоб я перед этим засыпал, или "умирал", если речь идёт о клинической смерти. "Родился" я не один. Неподалёку от меня находилось ещё восемь человек. Таких же как я... В смысле возраста, таких же. И все "проснулись". Поскольку вокруг нас никого не было и друг с другом знакомы мы не были, то тут же сдружились. Начали рассказывать много интересных вещей. И "раз пошла такая пьянка", то один из нас решил "пошалить"; сказал, что знает классный розыгрыш. Показал нам больницу, не объяснил правила игры, только сказал, что всем нам нужно прикинуться новичками и - кто во что горазд; и в разное время, в течении дня, разместиться на всех девяти этажах - по этажу на человека. И вот только теперь до меня начинает кое-что доходить... Такое у меня создаётся впечатление, что нечто свыше - что-то невидимое и могущественное - начинает контролировать все мои действия, потому что одно цепляется за другое, как я заметил. Я веду себя соответственно ребёнку - веду свою собственную бессмысленную, импровизированную игру - а всё вокруг происходит, словно ЭТО-НЕВИДИМОЕ дёргает меня за такие же невидимые ниточки. У меня, например, хорошо развита интуиция, в сравнении со всем окружающим нас человечеством, много силы, отличающейся от всех людей, какими бы тренированными они ни были. Много ещё разных других качеств, долго всё перечислять. И вот я начинаю задумываться, а на Земле ли я "родился"? А не принёс ли мой "эмбрион" космос. Конечно, я понимаю, что с логической точки зрения, всё это "детский лепет", но... я ведь отличаюсь от остальных, как я чувствую. Так вот, что это?

- И ты, своим мощным чутьём чувствуешь, что наша больница должна полететь? - спросили его, решив, что всё что хотел, он рассказал.

- Я вам не могу объяснить то, что я ощущаю, - ответил Пришелец на вопрос, - это может быть долгим и нудным рассказом.

- Ну и расскажи, - предлагали ему. - Ты ведь здорово рассказываешь! Всё равно, судя по твоим рассуждениям, нам тут ещё долго куковать.

- А по-моему, - выразила своё мнение по поводу услышанного Жанна, - ты всё врёшь, новичок. Выпендриваешься перед всеми. Ты ж у них теперь КОРОЛЬ!

- Не будь ты такой стервой, Жанка, - отреагировали ей. - В жизни ведь тяжело тебе будет.

- Ага, - усмехнулся Пришелец, отвечая Жанне, - я помню, Король-Трамвай-шестой.

Жанна прыснула.

- А чё ты к нам таким тормозом пришёл? - поинтересовался у пришельца Сеенко. - Не развился?

- Ну почему же, я развит был с "пробуждения" не меньше чем сейчас. Просто я не понимал ещё, кто вы и как с вами надо себя вести. А потом постепенно стал вашим "зеркальным отражением". Попал бы я к чмырям, был бы чмырём. Но НЕВИДИМКА хоть как не переставал бы "дёргать меня за ниточки".

- Ты считаешь, - обратилась к нему Жанна, - что для каждого надо быть его "зеркальным отражением"? Это твоя мудрость? А просто - самим собой нельзя быть? - без "отражений", вести себя со всеми так как тебе нравится, если, конечно, тебе не нравится быть отражением, но ты выжимаешь из себя все соки. Так нельзя?

- Ты уже всё сказала, - ответил он, - мне нравится быть отражением; особенно я счастлив, когда "зеркало" кривое. Только иногда я сам не понимаю, зеркало ли во мне находится или что-то другое. Вот сейчас, например, начинаю задумываться, а правильно ли я сделал, убив Конькова.

- Так ты его убил?!

- Да, - грустно ответил Пришелец, - по глупости. Дурацкий сон приснился моей молодой-бестолковой черепушке, в которой мозгов ни на грамм, вот я и... решил, что наше общество должно истреблять искривление уродство, изготовляемое кустарным методом. А сразу, как убил, и задумался.

- А Говлиновича куда дел? - любопытствовал Сеенко, хоть и давно уже догадывался.

- Не будем об этом, - ответил Пришелец. - Безумен я тогда был, как снег...

- Как кто?

- "Снежные кресты" Абазина не читали? Там тоже, - снег с небес выпал среди лета, чувствуя себя стопроцентным инопланетянином, и давай пожирать народ толпами, пока вокруг никого не осталось, кроме двух-трёх компашек. Глупый рассказ. Так вот, снег тот был только сначала безумен. А потом, отлежался на Земле, набрался от неё мудрости и стал дотого нормальным, что автор аж рассказ не дописал, остановившись на самом интересном месте.

- Пришелец, - обратился к нему Сеенко, - так ты так и не ответил, что там в коридоре происходит.

- Я отвечу, - ответил он через не хочу, в то время, как Жанна удивилась имени новичка и ей всё объяснили о этом прозвище.

22

- А ты, цыпочка, - повернулась зловещая старуха к Лизе, - ножку подвернула? А давай я вывих твой тебе вырежу скальпельком своим?

- Ты вывих в мозгах своих вырежь! - ответила ей Лиза своим бесстрашным, отчаянным голосом, пока брат её наносил старухе боковой удар в голову (занятия боксом в поздней юности - это перед теми порами, когда его мать с отцом забыли про ремень - помогли ему сейчас справиться с этой худосочной тварью, не прибегая к поискам чего-нибудь металлического и увесистого, чего в подобных ситуациях никогда не подворачивается под руку). Старухина голова относила всё тело в сторону, примерно на три-четыре метра; старуха падала на пол, ударялась по пути головой о угол бетонной стены, но тут же поднималась на ноги, как зомби, оживающие мертвецы, из одноимённых фильмов, и продолжала атаку.

Пётр энергию вовсе не тратил, нанося ей во многие части тела молниеносные удары, - как только старуха поднималась с пола и размахивала скальпелем, так и этак пытаясь хоть куда-нибудь попасть, - это для него было неописуемейшим удовольствием - давно он уже свои натренированные кулаки ни об кого не чесал.