Сергей Снегов - Прыжок над бездной

- Друзья, выходите. Мы будем выносить пострадавших.

На площадке Рой подошел к брату. Генрих сказал:

- Рой, в их гибели виноваты мы с тобой. Мы убийцы, Рой!

- Возьми себя в руки! - приказал брат. - Когда освобожусь, мы обсудим, кто виноват и что виновато. А сейчас возьми себя в руки! Слышишь, Генрих, возьми себя в руки!

7

Рой пошел с врачами в операционную, узнал там, что воскрешение из мертвых, к тому же столь странно деформированных, выше сил медицины, единственное возможное - законсервировать тела в нынешнем состоянии, чтобы потом их обследовали земные медики. Арутюнян, осмотревший капсулу, доложил, что в ней отсутствуют и внешние, и внутренние повреждения. Рой влез в капсулу и тоже убедился, что капсула была такой же, какой ушла в последний эксперимент. Энергоинженеры доложили, что затруднений в подаче энергии в шар нет, все совершается так, как совершалось все дни. Рой попросил проверить, возникают ли тормозные препятствия при уменьшении подачи энергии, именно после них и произошла катастрофа. Подача трижды уменьшалась почти до нуля, Рой сам проверил переход через величину, вызвавшую противодействие, - противодействия больше не было. Рой сказал Кэссиди: "Мне кажется, где-то здесь таится причина катастрофы, только пока я не знаю, как связать ее с затруднениями в подаче энергии".

Кэссиди согласился, что причину трагедии надо связать с неожиданным торможением подачи, но тоже не мог сказать ничего определенного затруднения не возобновлялись и было темно, почему они вообще возникли. Надо посоветоваться с Генрихом, решил Рой и подумал, что уже несколько часов не видел Генриха: тот исчез сразу со стартовой площадки и больше не давал о себе знать. Рой с тревогой вспомнил, в каком отчаянии был брат, когда выносили из капсулы трупы, как побелел, как тряслись его губы, как подрагивали руки. Рой гневно упрекнул себя: нельзя было покидать Генриха в таком состоянии, нужно было придумать ему какое-то срочное задание по расследованию катастрофы, только не оставлять его одного с мыслями, что он виновен в гибели товарищей.

- Петр, меня беспокоит Генрих, - сказал Рой. - Пойдем поищем его.

Генрих отыскался легко, он был у себя: ходил взад и вперед по небольшой гостиничной комнате и не прекратил нервного хождения, когда вошли брат и Петр, только жестом предложил им усаживаться.

- Генрих, хочу тебя информировать обо всем, что мы узнали, - сказал Рой. - Новостей немного, но кое-какую пищу для размышлений они дают.

Он говорил и вглядывался в молчаливо шагавшего перед ним брата. Генрих взял себя в руки, это было несомненно. И следов отчаяния, так встревожившего Роя, не было ни в лице, ни в словах. И нервное хождение не выдавало недавнего исступления, Генрих нередко - особенно когда одолевали трудные мысли - пускался в такой комнатный бег. И еще одно стало видно Рою: брат стряхнул с себя так долго полонявшую его вялость. Несчастье преобразило его, он снова был собранным, быстрым на мысли: то, что он называл "моя рабочая форма". Именно в таком состоянии он находил свои лучшие идеи. Слишком поздно, с печалью подумал Рой.

- Каковы ваши планы? - спросил Генрих, когда Рой закончил.

- Пришли посоветоваться, Генрих.

Генрих обратился к Кэссиди:

- Вы не собираетесь прекратить перевод энергии в ничто? Раньше вы высказывали столько недовольства по этому поводу.

- И сейчас высказываем. Но короткое время еще можем уничтожать наши энергетические запасы.

- Рой, капсула годится для новых зондирований шара?

- Рорик хоть сейчас может запустить ее в работу. - Рой проницательно посмотрел на брата. - Генрих, я должен тебя предупредить - больше никаких экспериментов с пилотами в кабине. Ни один человек не сделает попытки проникнуть в недра шара.

- Это меня устраивает. Хочу продолжить беспилотное зондирование. Капсула внесет в недра шара один небольшой груз.

- Какой груз, Генрих?

- Цветы.

Рой так удивился, что не нашел ответа, Кэссиди, привыкший больше слушать, чем говорить, невольно хмыкнул - таким странным ему показалось предложение. Генрих нахмурился.

- Что вас так ошеломило? Да, цветы, обыкновенные цветы в вазонах хорошие, в доброй поре. Хочу дознаться, действует ли на растения обстановка в шаре. Как на Виргинии с цветами, Петр?

- Никогда цветами не интересовался. Но оранжерея у нас есть. Отсюда можно заключить, что и цветы имеются.

- Будут тебе цветы, - сказал Рой. - Сам пойду в оранжерею. Но объясни на милость, зачем они понадобились?

Генрих задумался и ответил не сразу:

- Разрешите мне пока помолчать. Одна идея... Без убедительного доказательства она покажется слишком фантастической.

- Цветы сыграют роль убедительного доказательства?

- Надеюсь на это.

Рой поднялся, Кэссиди тоже встал.

- Не будем терять времени, Генрих. Завтра запустим капсулу с самым пышным букетом цветов, какой мне удастся достать.

Рой постарался - набор цветов занял один из столов в салоне. Все, что выращивалось в виргинской оранжерее, было представлено лучшими экземплярами. Рой вызвал брата. Его в комнате не было. На стартовой площадке, где Арутюнян подготавливал капсулу к очередному запуску, Генриха тоже не нашли. Рой отправился в больницу. В прозрачных саркофагах, водруженных на топчаны, покоились останки погибших. Генрих стоял около саркофага Корзунской. Рой увидел в глазах брата то же отчаяние, что и на стартовой площадке. Рою показалось, что Генрих расплачется. Но Генрих сказал почти спокойно:

- Рой, какие изменения ты находишь у Курта и Людмилы?

Рой обошел оба саркофага. Санников изменился мало: врачи выправили гримасу боли, так искажавшую его лицо, он теперь походил на себя живого, только похудевшего и измученного, словно от долгой болезни. А Корзунская по-прежнему была иной, чем в жизни, Рой не узнал бы ее такую, встреться они на улице. Не изуродованная, сохранившая прежние изящные очертания, и раньше довольно хрупкая, она теперь казалась девчонкой, только-только выбравшейся из отрочества.

- Оба изменились по-разному, - сказал Рой. - А общее у них то, что они оба уменьшились в размерах. Если бы это не звучало кощунственно, я бы сказал, что оба в смерти как-то помолодели.

- И мне так кажется, - глухо сказал Генрих. Он еще раз глянул на Корзунскую и пошел к выходу.

В салоне Генрих так осматривал цветы, словно искал в них что-то иное, кроме красивого вида и приятного запаха, - поднимал вверх ветки, ощупывал лепестки, проводил пальцами по листьям. Выбор его пал на молодой розовый куст - большинство бутонов недавно распустились, некоторые лишь готовились к цветению. Генрих залюбовался кустом.

- Вот это - в капсулу. Остальные цветы поставьте у саркофагов.