Генри Слизар - Три мили до Марлейбоуна

Он спустился вниз. Когда добрался до последней ступени, его лицо расплылось в радостной улыбке.

- Ну-ну, - сказал дядя. - Ты что-то долго занималась покупками.

- Простите меня, дядя Верной, - ответила Мэри. - Я встретила друзей.

- О, тебе уже не надо беспокоиться обо мне, малыш. Я сам приготовил себе обед. Я, пожалуй, выйду к машине и принесу покупки.

Он пошел по направлению к двери, но на мгновение задержался.

- Должно быть, сегодня у тебя была особенно приятная поездка.

- Да, - ответила Мэри. - Настолько приятная, что я решила поехать дальним путем через Холруд Хилл.

- А-а, - протянул дядя Верной. - Да-да, там прекрасные места.

Мэри прошла в гостиную. Она слышала насвистывание дяди, переносившего свертки и пакеты из машины на кухню. Села в кресло рядом с телефоном, пристально впившись взглядом в трубку, как бы способствуя этим тому, чтобы телефон быстрее зазвонил.

Он зазвонил ровно через пять минут.

- Все в порядке? - раздался голос Барта.

- О, хэлло, мистер Богаш, - ответила она.

- Продолжайте в том же духе, - подбодрил ее Барт. - Я прошу вас и вашего дядю приехать ко мне в офис.

- Что ж, мистер Богаш, я думаю, что мы сможем... Конечно, конечно, я должна спросить моего дядю... - Она вдруг ослабла, чувствуя, что движения и разговор даются ей с трудом. - Нет, я боюсь, что не смогу этого сделать...

- Вы должны это сделать, - настойчиво говорил Барт.

- Я не могу, я действительно не могу!

- Вы никогда не узнаете правды, если вы не сможете. Мгновение она колебалась, а затем сказала:

- Хорошо, я спрошу его, если вы считаете, что это важно.

Она повесила трубку. Мэри была совершенно уверена в том, что, даже находясь на своем пути между машиной и коридором, дядя Верной слышал разговор. Он появился в дверном проеме и спросил:

- Кто это звонил, малышка?

- Это... это был мистер Богаш, - ответила Мэри. - Адвокат. Кажется, возникли какие-то проблемы в связи с завещанием отца. Мистер Богаш хотел бы, чтобы мы оба приехали к нему как можно быстрее.

- Мы оба?

- Да, он хотел бы поговорить с вами тоже. Вы согласны?

- Конечно, малышка. Все, что ты прикажешь.

Пять минут спустя они покинули дом. Мэри села за руль, а дядя устроился рядом и начал длинный разговор об ароматном воздухе наступающего вечера, хорошей погоде, которую обещает назавтра великолепный закат на фоне небольших пологих гор.

- Какой красивый вид! - произнес дядя Верной. - Я путешествовал по всему свету, Мэри, но ты доставила мне наслаждение видеть заход солнца, который я любил наблюдать в старые времена, когда жил в Штатах.

Она медленно вела машину по направлению к Монткалму; руки крепко сжимали руль.

- Да, я решил наконец покончить со всякими путешествиями, приключениями, - продолжал дядя, - и поселиться постоянно на одном месте, Мэри. Это мой дом, и я принадлежу этим местам. И пусть они только попытаются выковырять меня отсюда.

Они проехали дорожный знак на Марлейбоун-роуд, но с другой стороны, и дядя Верной, как бы случайно, выглянул из окна в тот момент, когда машина поравнялась с ним.

- Я надеюсь, не возникнет никаких осложнений с завещанием, - сказал он. - Не может быть, чтобы Ральф оставил плохо составленное завещание.

- Вы никогда не писали отцу - все эти годы, когда были вдалеке, это так, дядя Верной?

- Нет, не писал, малышка. Я знал, что любые мои письма не доставляют радости твоему отцу. - Он глубоко вздохнул. - Мы с Ральфом никогда не смотрели в глаза друг другу. По его мнению, я не смог устроить свою жизнь, был никчемным. Но что случилось, то случилось, малыш. Теперь все должно измениться. Над старыми днями заходит солнце...

Она вдруг замедлила скорость, сердце ее стучало.

- О дядя! - сказала она. - Документы! Я их забыла.

- Что такое?

- Документы, которые должен подписать мистер Богаш. Он хотел, чтобы я захватила их с собой. Дядя Верной заворчал:

- Мы проехали больше половины пути. Может быть, ты привезешь их в следующий раз?

- Нет, он сказал, что это очень важно.

Она притормозила и выехала в маленький проезд, намереваясь развернуться.

- Не собираешься ли ты ехать назад? - озабоченно произнес дядя Верной. - Уже поздно, дорогая, и солнце садится.

- Но я должна повернуть назад. Мистер Богаш просил привезти все документы. Нет никакого смысла ехать к нему без них. Она выехала на основное шоссе и быстро набрала скорость.

- Мы будем дома через десять минут. Я уверена, что он подождет.

- Но я не могу терять время, малыш, честно. У меня назначено свидание на вечер с одним человеком в таверне "Рыба-меч".

Она еще сильнее нажала на акселератор, показывая этим, что хочет быстрее вернуться домой и завершить дело. Стрелка спидометра быстро двигалась по шкале, и расстояние между машиной и дорожным знаком на Марлейбоун-роуд становилось все меньше и меньше.

- Не гони, дорогая, - дыша с трудом, проговорил дядя Вер-нон. - Я чувствую себя очень плохо, малышка. Не могли бы мы остановиться на минуту?

- Мы уже почти на месте, - ответила Мэри.

- Остановись, дорогая, остановись! - произнес он умоляюще. - Я не могу дышать, мне сдавило грудь, Мэри, пожалуйста.

- Дядя, вам скоро станет легче, потерпите, - сказала сухо Мэри; глаза ее уставились в полосу дороги. - Мы уже подъезжаем, дядя Верной. Я уже вижу впереди дорожный знак на Марлейбоун...

- Останови машину! - пронзительно закричал дядя, схватившись за ее руку. - Ты что, с ума сошла, деточка? Мэри, я прошу тебя, мне плохо!

- Я понимаю, дядя Верной, я это хорошо понимаю!

- Мэри...

- Кто-то вышел на дорогу, - произнесла Мэри, пристально всматриваясь в сумерки. - Вы видите кого-нибудь, дядя Верной? Вроде бы это человек.

- Стоп, стоп! - взвизгнул он. - Ты убьешь нас, Мэри. Ты убьешь нас обоих!

- Вот он! Там, прямо перед дорожным знаком.

Она слышала, как дядя вскрикнул. У нее появилось ощущение, близкое к удовлетворению. Затем она увидела, что он лихорадочно нащупывает ручку дверцы. В следующий момент поток прохладного воздуха ударил ей в лицо.

Сиденье рядом с ней было уже пусто. Горькое чувство удовлетворения быстро улетучивалось по мере того, как она осознавала, что сделал дядя Верной, чтобы избежать судьбы, уготованной им на ближайшем отрезке извивающегося шоссе. Она надавила резко на тормоз, и машина остановилась на обочине. Душевное состояние не позволило ей с легкостью выбраться из машины, а когда это удалось, она быстрыми шагами, качаясь на ходу как пьяная, направилась без всякой видимой цели вдоль шоссе. Едва ли она смогла заметить другую машину, остановившуюся там же, на обочине дороги. Это был Барт Хазелтон. Он наклонился над неподвижной, скорченной фигурой, распластанной на мягкой от осевшей пыли дорожной обочине.