Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)

— И морфоген обеспечивает такой отдых?

— Совершенно верно. Вы отключаетесь буквально на полчаса, проваливаясь в крепчайший сон, после которого вас весь день не покидает бодрость. Тем не менее, послушайтесь моего совета и держитесь подальше от таких штучек, пока в них не возникнет настоятельная необходимость.

— Почему? Разве они ведут к переутомлению?

— Нет. Особого переутомления не чувствуется. Все дело в этих сонных видениях. Морфоген буквально продувает все извилины; вычищает тот умственный мусор, что скапливается в течение дня, а это дает довольно своеобразное ощущение. Так что без нужды не прибегайте к нему... Но у меня не было выбора. Эту карту надо было срочно приготовить, и я сидел над ней всю ночь.

— Карту?

— Это кровеносная система Бенеса вплоть до последнего капилляра, и я должен был досконально изучить ее. И вот тут, наверху, почти в центре черепной коробки, рядом с гипофизом расположился тромб, сгусток крови.

— В нем и заключается проблема?

— Так оно и есть. Все остальное не так уж и важно. Синяки, ссадины, шок, сотрясение. До тромба же не добраться без хирургического вмешательства. И сделать это нужно как можно быстрее.

— Сколько еще он может протянуть, доктор Микаэлс?

— Трудно сказать. Остается надеяться, что нам удастся оттянуть фатальный исход, но мозг может выйти из строя задолго до наступления смерти как таковой. А для этого человека повреждение мозга станет равносильным смерти. Окружающие ждут от Бенеса чуда, и теперь их может постичь жуткое разочарование. Особенно Картера, который используя все возможности вытащил вас.

— Вы хотите сказать, что, по его мнению, Другая Сторона предпримет еще одну попытку?

— Он этого не говорил, но я предполагаю, что он опасается такого развития событий, для чего и решил включить вас в команду.

Грант осмотрелся.

— Есть ли какие-то основания считать, что сюда можно проникнуть извне? Они внедрили сюда своих агентов?

— Не имею представления, но Картер преисполнен подозрениями. Я думаю, он предполагает, что попытка покушения может состояться со стороны медиков.

— Дюваль?

Микаэлс пожал плечами.

— Характер у него не из приятных. А стоит инструменту в его руках отклониться на волосок, как последует смерть.

— Каким образом это можно предотвратить?

— Никаким.

— Так используйте кого-то другого, того, кому можно доверять.

— Никто, кроме него, не обладает таким изощренным мастерством. И Дюваль уже тут, на месте. Кроме того, пока не было никаких сомнений в его безоговорочной преданности.

— Но если даже меня поставить рядом с ним в роли брата милосердия, чтобы я не спускал с него глаз, от меня все равно не будет никакого толку. Я понятия не имею, что он будет делать, и не смогу оценит, правильны ли его действия. Откровенно говоря, когда он вскроет череп, я могу вырубиться.

— Он не будет вскрывать череп, — сказал Микаэлс. — Извне до тромба не добраться. Он в этом убежден.

— Но в таком случае...

— Мы доберемся до него изнутри.

Грант нахмурился и медленно покачал головой.

— Вам это понятно. А я и представить себе не могу, о чем вы ведете речь.

— Мистер Грант, — тихо сказал Микаэлс, — все привлеченные к работе над этим проектом знают его суть и в курсе дела, чем занимается каждый из них, он или она. Вы же человек со стороны и вряд ли удастся дать вам полное представление обо всем. Тем не менее, мне придется познакомить вас с некоторыми теоретическими выкладками, над которыми идет работа в данной организации.

Грант насмешливо усмехнулся.

— Прошу прощения, доктор, но ваши слова привели меня просто в ужас. В колледже я главным образом занимался футболом и уж во вторую очередь — девчонками. Так что не тратьте время впустую, излагая мне теории.

— Я знаком с вашим личным делом, мистер Грант, и оно не соответствует этой самооценке. Тем не менее, я не буду уничижать вашу мужественность, обвиняя вас в том, что вы достаточно умны и получили хорошее образование, пусть даже мы с вами беседуем с глазу на глаз. Я не буду тратить время, излагая вам теории, а просто выдам вам конечную информацию без научного обоснования...

Предполагаю, что вы уже обратили внимание на наши нашивки — ОССМ?

— Конечно, обратил.

— Вы имеете представление, что это значит?

— Кое-какие мысли приходили мне в голову. Как насчет «Общества Селенитов С Моторами»? Есть и другие, но они абсолютно непечатны.

— Расшифровка аббревиатуры звучит как Объединенные Сдерживающие Силы Миниатюризации.

— Еще непонятнее, чем мой вариант, — сказал Грант.

— Объясню. Довелось ли вам слышать о дискуссиях по поводу миниатюризации?

Грант подумал.

— Тогда я учился в колледже. Но курсе физики у нас было пара обсуждений.

— Между футбольными матчами?

— Да. Точнее, по завершению сезона. Насколько мне помнится, группа физиков утверждала, что может произвольно уменьшать размеры любого объекта, но их слова были расценены, как обман. Ну, может, не как обман, а как заблуждение, ошибка. Я припоминаю, что было выдвинуто несколько убедительных аргументов, почему невозможно уменьшить человека до размеров, скажем, мыши, при сохранении всех его человеческих свойств и качеств.

— Не сомневаюсь, что такая же точка зрения господствовала во всех колледжах в стране. А вы помните, какие выдвигались возражения?

— Да. При изменении размеров можно избрать тот или иной путь. Можно сблизить друг с другом атомы, составляющие сам объект; или же вы можете изменить пропорции самих атомов. Сближение их, учитывая взаимные силы отталкивания, потребует исключительной мощи давления. Скажем, давления, существующего в центре ядра Юпитера было бы достаточно, чтобы уменьшить человека до размеров мыши. Можно считать, что пока я не ошибаюсь?

— Вы излагаете все просто блистательно.

— Но даже если вам удастся достичь такого давления, оно уничтожит всякую жизнь. Кроме того, если объект будет уменьшен путем сближения атомов, изначальная его масса не изменится и объект, обладающий размерами мыши и весом взрослого человека, будет не в состоянии двигаться.

— Великолепно, мистер Грант. Этими романтическими разговорами вы можете час за часом очаровывать ваших девушек. А другой метод?

— Другой метод заключается в продуманном и рациональном изменении размеров самих атомов таким образом, чтобы при изменении массы и размеров объекта соотношение составляющих его частей оставалось неизменным. Только, если вы уменьшите человека до размеров той же мыши, из каждых примерно семидесяти тысяч атомов у вас останется только один. В таком случае оставшаяся часть мозга вряд ли будет более сложна, чем мозг самой мышки. Да и, кроме того, как вы вернете объекту прежние размеры, хотя физики, занимающиеся миниатюризацией, утверждают, что эта задача им под силу? Как вы вернете изъятые атомы и расположите их на прежних местах?