Аксюта - Экспансия Леса

Дошёл. Кратер совсем небольшой, не больше десятка метров в диаметре. Повезло, что он ассиметричен, что тягучая, вязкая лава медленно и неспешно изливается с противоположной стороны. Однако медитация на подобное зрелище, когда не только любое твоё неосторожное движение, но и малейшее изменение внутри того адского котла, что бурлит под ногами и прости-прощай жизнь, удовольствие строго на любителя. По крайней мере, именно так его оценил Фёдор, пока ещё был способен адекватно воспринимать окружающую реальность. Восприятие сместилось в сторону нематериального, а на картину мира наложилось ощущение его структуры и плотности. Нематериальной плотности, такой, что стоит сделать шаг в сторону разреженной её части и можешь оказаться в каком-то другом, новом месте. Остатками сознания он удержал себя от этого опрометчивого действия. Вместо этого достал из поясного кармашка маленькую гильзочку с упрятанным внутри неё кристаллом памяти, соорудил из больших и указательных пальцев обеих рук фокус, и тут перед ним встала проблема: как опустить металлический цилиндр в образованное ладонями окошко? Нет, в обычное время, он просто взял бы её в зубы и закинул куда нужно, но не в шлеме же! или подкинул пяткой через плечо — тоже не слишком сложный трюк, но есть риск выйти из состояния сосредоточенности. Итак, что предпочесть: гарантированное кратковременное облучение или риск бесполезно утопить послание в лаве?

— Проблемы? Я могу чем-нибудь помочь? — раздался спокойный голос прямо над ухом.

— Кинь вот эту штуку через кольцо моих пальцев, — каким чудом он не выпал из транса от неожиданности?

Гера проследила за полётом крошечного снаряда, исчезнувшего так и не долетев до кипящей лавы, и как можно безразличней спросила:

— Это ты кому-то таким оригинальным способом сигнал SOS отправил?

— Почему SOS? — Фёдор окончательно вернулся к нормальному восприятию мира и мимоходом зафиксировал время отправления.

— Я где-то читала, что в такие штуки запаивали послания с просьбой о помощи.

— Почти угадала, — ох, и ведь знал же, что у навигаторов чрезмерно развита интуиция, и даже сам отбирал самых талантливых из них в команды «Сеятелей», а когда непосредственно столкнулся с проявлением этого свойства — растерялся. — Только не с просьбой о помощи, а просто письмо и не куда-то, а к себе домой.

— Это какая-то тайна, что ты решил таким магическим и явно не слишком надёжным способом связаться со своими? — она остро взглянула на него. — Из тех, что людям лучше не знать.

— Это эксперимент, — он тяжело вздохнул, так что было это хорошо слышно даже в наушниках шлема и, обняв её за плечи, развернул к спуску. — Хочешь, верь, хочешь не верь, но там действительно только личные письма, ну и кое-какие предварительные данные по экспедиции, которые потом будут продублированы по официальным каналам. Тайной скорее является сам способ такого сообщения, — до просьб не распространяться об увиденном, он решил не опускаться, к тому же, если она действительно такая умница, какой ему показалась — сама поймёт, а если нет — ему не повезло. В любом случае от всего можно откреститься. — Ты мне лучше скажи, как сюда добралась. Это, между прочим, и мне не так легко удалось.

— Гений мысли! — она пренебрежительно фыркнула и включила объёмную голографическую карту на наручном браслете, по которой красной линией змеился точный маршрут следования Фёдора. — А потом делаем вот так, — она нажала пару боковых кнопочек, и зависший высоко над их головами модуль высветил этот же маршрут на местности.

— Мда, — он попытался почесать затылок, но наткнулся перчаткой на шлем и опустил руку, — а ведь предостерегала меня мамочка, чтоб не считал себя самым умным!

Уже опустившись в модуле под поверхность океана, и осторожно двигаясь вдоль шельфа, Гера вернулась к интересовавшему её вопросу:

— Но если это был эксперимент по пространственному перемещению, то не проще было бы камешки кидать, так бы не только я, вообще никто ни о чём не догадался?

— Не проще. Таким образом можно переправить только то, что изнутри больше, чем снаружи. То есть, материальная составляющая письма ничтожна по сравнению с его значением, обратной будет зависимость, скажем для тонны железной руды. Между прочим, интереснейшая тема для исследований.

— А живые организмы вообще и в частности люди? Переправляются? По-моему они вполне соответствуют твоему описанию характеристики объекта для переноски.

— Подходят. И у меня один раз даже получилось самому переместиться таким образом. С перепугу, в стрессовой ситуации.

— Всего один раз? И больше не возникало соблазна попробовать?

— Возникало, но по свежим следам повторить опыт не получилось, а потом, знаешь, на ком-то другом опыты ставить совесть не позволяет, а на самом себе как-то стрёмно. Решил отложить пока опять не припрёт.

И всё-таки он был типичным жаворонком. Утром все мрачные мысли, донимавшие Эдуардо с вечера, растворились и жизнь опять виделась ему в радужных тонах. Во всяком случае то, что посольский дом из уважения к его обитателям был выстроен на земле, несказанно радовало. А то изображать мартышку, лазая по веткам, он не был настроен. По крайней мере, в сравнении с легко и ловко передвигающимися по деревьям эльфами он выглядел бы очень смешно и глупо, чего, откровенно говоря, страшно не хотелось. А уж тем более выглядеть по-дурацки в глазах привлекательной женщины.

— Вы готовы? — спросила она вместо приветствия, пробегая по нему оценивающим взглядом, под которым Эдуардо автоматически подтянул живот и расправил плечи.

— Я, собственно, не знаю к чему готовиться. Но всё, что собирался с собой взять, на месте, и потом с неожиданно возникшим подозрением добавил: — Надеюсь, вы не собираетесь меня ещё раз прокатить на какой-нибудь местной живности?

— Ну что вы, — она от неожиданности рассмеялась. — Хотя к орнитоптерам привыкайте, на небольшие расстояния на гравилётах у нас путешествовать не принято.

Двухместная машина была припаркована как раз за зданием посольства. Увидь он это ещё вчера, может быть и не мучился бы приступами плохого настроения. Всё-таки свобода передвижения — большое дело. А сам перелёт не оставил в памяти ничего существенного, кроме ни к чему не обязывающей болтовни с Еленой Маршалл, от всех более-менее серьёзных тем она мастерски уходила. За два часа полёта они переместились на дневную сторону Форрестера и сеньора Кастильяни, вылезшего из кондиционированной прохлады салона гравилёта, сразу ударила волна удушающей жары.

— Сюда, — Едена потянула его в сторону не слишком заметного на фоне общего массива леса домика. — Здесь мы переоденемся и возьмём дыхательные маски.