Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02

Мы разговаривали по-немецки. Пожилой мужчина перебил нас, заметив, что я очень свободно владею немецким, тогда как паспорт у меня английский.

— Моя Grossmutter[11] родом из Германии, — объяснил я.

— Из так называемой Северо-восточной Пруссии, герр Берн?

Не послышалась ли мне нотка предубеждения? Северо-восточной Пруссией немцы по-прежнему называют Калининградскую область.

— Нет, она из Ганновера. Она эмигрировала после прихода нацистов к власти в тридцать четвертом. Она ненавидела фашистов.

Тут мужчина улыбнулся.

— Инженер здесь собирается скупать драгоценности? — вёл свое младший офицер. Что он прицепился? Янтарь — не золото и не рубины И кто его будет провозить контрабандой? Как мне известно, западный рынок перенасыщен янтарем После распада сверхдержавы новоявленные русские рок-группы приезжают с рюкзаками, набитыми всякой янтарной мелочью для оплаты проезда. Может быть, остальные пассажиры, в основном поляки, не так им кажутся интересны, как я? Или это пережитки былого недружелюбия?

— Меня привлекает история Янтарной комнаты, — сказал я. Довольно безобидное признание и, безусловно, правдивое.

Взгляд молодого человека ничего не выражал.

— Янтарная комната?

Конечно, попадаются лондонцы, не имеющие представления, где хранятся драгоценности королевского двора… Другой офицер быстро заговорил по-русски, информируя своего коллегу.

Чтобы оправиться от досады, молодой офицер спросил, в какой области я инженер, и, заслышав, что моя специальность — дельтапланеризм, пожилой так резко протянул руку за паспортом и подтверждением из гостиницы, что смахнул остальные документы со стола. Я бы поднял их сам, но он успел опередить меня. Когда он поднялся, лацкан его мундира отвернулся, и я увидел значок, пристегнутый с внутренней стороны, чтобы его не было видно. На круглом значке, размером с мелкую монету, был изображен двуглавый орел. Старый имперский орел, эмблема царей… Он, наверное, националист типа наших оторванных от жизни, чудаковатых роялистов. Каких только странных существ не выползло из щелей, когда развалился Советский Союз.

Я был раздражен задержкой. Но внезапно на меня накатило чувство — точь-в-точь как во сне — меня неудержимо влекло куда-то, просто распирало. И я выпалил:

— Может быть, дельтапланеристу выпадет найти потерянную Янтарную комнату, где бы она ни была! — Затем смущенно рассмеялся.

По существу, молодой офицер старался мне помочь. Если у меня с собой много денег, будет разумно нанять шофера, переводчика, сопровождающего, надежного, выдержанного человека из частной компании по обеспечению безопасности. По сравнению с Москвой или Санкт-Петербургом, славившимися преступностью, Калининград относительно спокойный город. Пусть так! Осторожность не помешает. Он протянул маленькую отпечатанную карточку с адресом и номером телефона на обороте.

— Вот моя фамилия. Скажете, что я рекомендовал вас.

Не следует сомневаться в сумме вознаграждения, которую мне следовало заплатить…

Пожилой офицер не захотел дать мне свою карточку. Он ужасно раскричался по-русски. Может быть, наш разговор показался ему оскорбительным для страны. Думаю, он отобрал бы и карточку молодого, если бы это было в его власти.

Так и случилось, что я нанял Павла помощником и гидом по Калининграду.

Парень очень походил на меня, но это получилось чисто случайно. Мы оба были среднего проста, широки в кости. Оба одарены веснушками, кудрявыми рыжеватыми волосами и светло-голубыми глазами. Среди предков Павла наверняка был какой-то викинг. Он мог бы сойти за моего двойника, если бы сменил свою дешевую кожаную куртку на более модный анорак и надел янтарную подвеску. Он имел зарегистрированное огнестрельное оружие и являл собой саму осмотрительность относительно моего дела. Может быть, его снабдили брошюрой на тему «Как быть инструктором». Правило первое: сохраняйте спокойную внешность. На первый взгляд казалось, что он просто заботился о туристе, проявлявшем особый интерес к янтарю.

На следующий день он забрал меня из «Балтики» и посадил в темно-зеленый, видавший виды «Мерседес». Кузов машины, пожалуй, некогда был зеленого цвета, но уж ее выхлопные газы теперь не пропустил бы ни один «зеленый». Собственно, виной тут был местный бензин. Улицы этого скучного города, выросшего из руин величественного старого Кенигсберга, заполнял смог. Река текла черная и мрачная, как старое машинное масло. Лишенные растительности пустыри перемежались удивительно уродливыми шедеврами советской архитектуры. От древнего кафедрального собора остался лишь каркас, хотя наличие лесов намекало на вероятность реставрации. Замок, где доктор Роде хранил Янтарную комнату, тоже стоял в руинах, пока не был взорван с целью прокладки дороги к Дому Советов, который, как заметил Павел, был слишком некрасив, чтобы кому-нибудь пришло в голову закончить его строительство.

Павел обратил внимание на одно здание розового цвета рядом с Северным вокзалом, где находилось Главное управление КГБ. Так вот где он работал до того, как занялся частной практикой. Думаю, что это признание должно было как бы реабилитировать его в моих глазах, подтвердить, что он не является осведомителем в настоящее время.

Мы посетили Музей янтаря, размещенный в красной кирпичной башне — одном из немногих уцелевших после войны бастионов города. По-моему, это был посредственный музей, выставивший слишком много современных ювелирных изделий. С помощью Павла я расспросил директора музея, унылую леди, не говорившую по-немецки, о Янтарной комнате.

Она верила в историю о подводной лодке.

Я спросил ее о смерти Роде. По этому вопросу у нее не было никакого мнения. Тогда я заметил, что расследую эту историю для сенсационной книги, которую уже давно жажду написать в память о моей немецкой бабушке. На эту легенду меня навел случай в аэропорту. Таким образом во весь голос я заявлю о своем стремлении, но под маской вымысла. Моя цель — написать историю о дельтапланеристе, разыскивавшем и нашедшем в горах запрятанную нацистами Янтарную комнату. Я заверил директрису, что мне интересна любая гипотеза, самая фантастическая.

Но фантастика не была ее коньком.

— Герр Берн, — выговаривала мне она через посредство Павла, — вы не заметили шторы на всех окнах? Вы не видели, какие толстые стекла на витринах? Солнечный свет разлагает янтарь в сравнительно короткий срок. Янтарь имеет химический состав битума. Воздух окисляет его и делает таким ломким, что он может рассыпаться в пыль. Вы говорите о Янтарной комнате, находящейся где-то на открытом месте, полностью собранной, подвергаемой действию ветра и солнца. Какая чушь.