Яков Левант - Схватка с химерами. Выпуск второй. Чудовище подводного каньона

Крейсер заметил «Альбатроса» в пятистах милях от берегов Японии. Яхта рыскала по волнам с зарифленным парусом, видимо, без управления и на сигналы не отзывалась. Тогда крейсер спустил катер. Хозяина яхты на борту не оказалось, возле руля валялась лишь его одежда — ботинки, брюки и свитер. Записи в бортовом журнале излагали скупые события одинокого плавания, никаких намеков на причину несчастья там не было. Последняя запись помечена датой недельной давности. Офицеры крейсера высказали предположение, что Тромпетер погиб внезапно: или во время купания, или выброшенный за борт шквалом. Как бы то ни было, Аллан Тромпетер покинул мир живых, и это никого особенно не удивило. Тихий океан — не тихая речка, а пятитонная яхта — не лайнер.

Вскоре после гибели Тромпетера переход Сан-Франциско — Иокогама со вздорной целью отведать свежих крабов, затеяла кучка светской молодежи. Комфортабельная моторная шхуна «Стелла» водоизмещением в 100 тонн принадлежала дочери богатого дельца Стелле Эльсуорт.

На шхуне отправилось шесть человек — сама хозяйка, две ее близких подруги и трое молодых людей, один из которых имел штурманское свидетельство. Поэтому плавание «Стеллы», дав материал для светских сплетен, не породило в то же время никаких сомнений в благополучном исходе. Отлично снаряженная, устойчивая и быстроходная шхуна без особых затруднений могла преодолеть четыре с половиной тысячи миль за каких-нибудь две недели, много — три.

Тем не менее «Стелла» тоже никуда не пришла.

Последние радиограммы с борта шхуны приняли, когда судно находилось еще за тысячу миль от Иокогамы. Первая из них гласила: «…заперли черное внизу. Если прорвется, то покинем судно на шлюпке. Иного выхода нет. Двое уже погибли». Начало радиограммы затерялось в эфире.

Спасательное судно «Тайфун» затребовало объяснений, но вместо них были приняты дважды повторные сигналы SOS, и передача оборвалась.

«Стеллу» разыскали лишь на четвертые сутки.

В спешке или волнении ее радист не указал координаты, и спасателям, которые вели поиск только по радиопеленгу, пришлось обследовать обширный район океана. Судно оказалось на плаву, без крена и внешних повреждений. На палубе валялись ящики с провизией, баллоны с водой и одежда. Одна из шлюпок была приспущена с талей и загружена припасами. Все указывало, что экипаж готовился покинуть судно.

Но все шлюпки остались на местах, а люди исчезли. Тщательный осмотр шхуны установил полнейшую исправность всех основных механизмов, но не обнаружил и следа людей.

Несколько позже кто-то из журналистов предположил, что молодых людей сняло одно из подозрительных полупиратских суденышек, в изобилии шныряющих в японских водах. И они, возможно, попали в руки современных работорговцев. Однако энергичные розыски, предпринятые международной полицией, и крупная премия, предложенная близкими, не дали результатов. Гибель экипажа «Стеллы» превратилась в непреложный факт, а ее мрачная тайна осталась нераскрытой.

Примерно в это же время в некоторых провинциальных японских газетах промелькнуло коротенькое сообщение об исчезновении экипажа рыболовецкой шхуны «Косака». Оно прошло незамеченным: рыбаки гибнут часто, такова их опасная профессия. Сама «Косака» ничуть не пострадала, ее прибуксировали в рыбацкую деревушку на берегу Сендайского залива и передали наследнику. Никому и в голову не пришло провести аналогию между печальными историями обеих шхун.

Слишком разнилось общественное положение экипажей. Только дальнейшее развитие событий заставило вспомнить о несчастье на борту «Косаки».

Старенький японский сейнер «Понго» бедствовал уже вторую неделю. Жестокий двухдневный шторм разбил руль и расшатал крепление рамы ходового двигателя. Из-за перекоса гребного вала дизель вышел из строя. Судно беспомощно дрейфовало по ветру к берегам Америки. Капитан сейнера, он же штурман и радист, Контиро Ходзи, позеленев от бессонницы, третьи сутки не выходил из радиорубки. «Понго» звал на помощь, не умолкая, но эфир не откликался. Контиро, кляня скрягу-владельца, в десятый раз пересматривал дешевенькую радиоустановку, но ничего не мог поделать. Что-то было не так, а что, он не мог установить. На четвертые сутки сели аккумуляторы и рация умолкла. Дизель не работал, зарядить было нечем. Оставалось надеяться на счастливую случайность.

Капитан всеми силами старался сохранить спокойный вид и подбадривал приунывший экипаж, но испытывал все нараставшее беспокойство и неуверенность. «Понго» несло на юго-восток, в обширный, пустынный район океана. Линия Владивосток — Сан-Франциско проходила севернее, а Сан-Франциско — Иокогама — склонялась к широте Гавайских островов. Рыбаки так далеко тоже не заплывали. Здесь можно было дрейфовать месяц, два и три, не увидев ни единого дымка.

До поры до времени экипаж не нуждался в пище: выручала рыба и запас галет, но с водой было худо. Проверив запасы, капитан перевел команду на скудный водный паек: две кружки в день на человека.

Истекла третья неделя мучительного дрейфа, а избавление не спешило. С каждым днем все больше давала себя знать жажда.

Шестьсот граммов воды в день — слишком мало для взрослого человека. Силы команды падали. Люди худели, мрачнели и почти не разговаривали.

Поднимать их на вахту становилось все трудней.

Крик вахтенного впервые за бесконечные дни заставил всех вскочить с коек.

— Судно прямо по курсу!

Людьми овладело лихорадочное нетерпение. Они пританцовывали от возбуждения, дожидаясь очереди взглянуть в единственный бинокль. На горизонте смутно белела труба.

— Должно быть, теплоход, дыма не видно…пробормотал капитан и громко распорядился: — Ракету. Живо!

Оставляя дымный след, в небо взмыла тревожная красная ракета.

— Зажечь дымовую шашку! — Контиро не хотел рисковать и принимал все доступные меры.

За борт полетел поплавок с шашкой. На поверхности океана набухло плотное облако белого дыма. Ветер понес его к далекому теплоходу.

Поползли минуты ожидания, но теплоход, видимо, не заметил сигналов «Понго», во всяком случае не отвечал.

— Еще ракету! — бросил капитан, не отрываясь от бинокля.

Странное дело, ему показалось, что «Понго» медленно нагоняет теплоход.

Прошло с полчаса. Полчаса, до отказа насыщенных напряженным ожиданием и опасливой надеждой. Сейнер дал еще четыре ракеты и сжег три дымовые шашки, а теплоход не подавал никаких признаков жизни. Он все так же маячил на горизонте, но палубная надстройка стала видной уже целиком.