Коллектив авторов - Полдень, XXI век (июль 2012)

– Я отвечаю за всё, – парировал Неживой.

Это был Матвей Лобок. Фамилия та ещё, почище, чем у Конды. Папин подарок ко дню рождения. Как он, бедолага, живёт? Скрытые и явные ухмылки, сопровождавшие Матвея с детства, – не в них ли причина той особой говнистости, которую часто называют умением работать с людьми?

– Ты сейчас где? – спросил майор Лобок.

Ну и ну. Звонить по служебному с вопросом: ты где? – это как же надо мозги засрать.

– Як тому, что не выходил ли ты куда, – пояснил Лобок.

– Я вообще только что пришёл.

– Не вступал ли кто с тобой в контакт? На улице или, может, в Управлении?

– Только в половой.

– Балбес! – сорвался дед Матвей. – Я тебе не в игрушки играю!

– А во что ты играешь? Объясни по-человечески, потом ори.

Голос в трубке помедлил.

– Сделаем так, Витя… Я сейчас на свой перезвоню.

Грянули короткие гудки. Так-так, подумал Неживой. По телефону Лобка, значицца, говорить можно. А по остальным – с оглядкой и опаской… Он положил трубку на рычаг и посмотрел на гостью. Та демонстративно скучала, сидя на одном из столов и помахивая голой ножкой. Дурочка… По-прежнему не воспринимала ситуацию всерьёз, думала, кавалер – приколист.

В кабинете было четыре стола, четыре сейфа и столько же телефонных аппаратов – по количеству офицеров в группе. Когда ожил аппарат у окна, Неживой развёл руками и снял трубку:

– Сам-то откуда звонишь, дед?

– Сам-то? – переспросил майор Лобок. – Из сортира. Сижу вот и думаю, как бы подтереться без бумажки.

Чудной был у него голос. Не милицейский какой-то. Не лисий и не волчий, не свинцовый и не пуховый, не кислотный, не щелочной… пустой.

– Что случилось? – изобразил Неживой беспокойство.

Опять тянулась пауза.

– Идиотская была задумка, – сообщил человек с того конца телефонной линии. – Скажи спасибо, салага, я не пустил тебя в это дело. Выбросил из списка отобранных кандидатов. А то завинчивал бы ты сейчас свою башку потуже, как я свою завинчиваю. Чтоб не открутили…

Виктор глубоко вдохнул носом и медленно выдохнул.

– Из какого списка?

– Из списка баранов для шашлыка… Антоныч, я кое о чём попрошу. Когда тебя сменят, поедешь в Сестрорецк. В шесть утра, так? Машина будет ждать у Дворца.

– Это куда?

– В лабораторию одну. Научную. При НИЦе.

– При вашем НИЦе?

– При нашем, при нашем.

– Зачем?

– Собирают всех, кто проходил по спискам. Хотят поговорить.

– А спать когда? – взбеленился Неживой. – Спать у нас теперь не по уставу?

– В машине поспишь.

– У меня на завтра – две реализации. А с утра – плановая встреча с агентом. Поеду только по согласованию с шефом.

Врал, конечно. Никакой реализации, то есть сдачи готового дела в суд, он на завтра не планировал, но Лобок об этом знать не мог.

– Не пыли, Антоныч, слили шефа. Кто следующий – вопрос. Пока – не ты. Пока.

– Я поеду домой.

– Ты не понял, Витя. Что тебе шеф? Я тебя прошу.

Старший сделал ударение на слове «я».

Виктор непроизвольно подтянулся, просчитывая в голове ситуацию, и ситуация эта заключалась в том, что несгибаемому деду Матвею нечем было подтереться. Причина серьёзная, чтобы держаться от него подальше. С другой стороны, если он выкарабкается из дерьма, то не простит.

Вилы.

С третьей стороны, и это самое опасное, – кнопка в кармане да чехол на стволе.

Что же делать? Как стряхнуть с себя прилипшую паутину?

– Дал бы ты расклад, Матвей Игнатьич, – осторожно подтолкнул Неживой. – Или по твоему телефону тоже нельзя?

– Можно, Витя, можно…

Лобок решился. А то, блин, и правда байда получается. Просто на объекте, к которому его прикрепило начальство, случилось ЧП, практически катастрофа. Некий эксперт слетел с резьбы – укокошил сначала начальника ЭКУ из гэбэшного Главка, потом своего же коллегу по лаборатории и сбежал, гнида. Вдобавок, хочет ещё и заведующего лабораторией грохнуть… Матвей Лобок выжимал из себя фразы медленно, бережно, остерегаясь сболтнуть лишнее. Неживой, между тем, впитывал весь этот триллер, лихорадочно думая, думая, думая – в какую бы щель половчее юркнуть? Чтоб о нём забыли, чтоб временно стать мелким и ненужным… Ничего не придумывалось.

– Так ты «личник», что ли? – пошутил он, когда Лобок замолчал. – Охраняешь заведующего лабораторией? Опустили тебя, дед.

– А может, повысили. Доверили межведомственную координацию… Ладно. Хочу тебя предупредить, Витя. Есть основания предполагать, что гадёныш попробует встретиться с кем-то из списка. В том числе с тобой. Квартира твоя уже под наблюдением.

– Ни фига себе. Как у вас серьёзно.

– Не парься, это вряд ли надолго.

– Там родители и сеструха с сыном, практически коммуналка. Я там почти не бываю, – сказал Неживой.

– Если он и вправду на тебя выйдет, ты, главное, не поведись. Лапшу на уши он тебе с гарантией будет вешать, большой мастер по этому делу. Сразу вырубай его и зови наряд.

– Особые приметы есть?

– Завтра увидишь фото. А пока что… Ну, если при тебе какой-нибудь хер добавляет к месту и не к месту: «Если вы понимаете, о чём я», – бей в рыло и вяжи. Словесный сорняк у него такой.

И тут Неживого осенило. Догнал, въехал, воткнулся!

– Эту фразочку я сегодня слышал, – произнёс он как бы раздумчиво. – Дыров с ней достал уже.

– Чего?!! – взвился на том конце Лобок.

– Да задолбал Андрей. Чуть что – «если ты понимаешь, о чём я». И ржёт, как будто это дико смешно. Вообще, странный он какой-то сегодня.

– Ага, – сказал Лобок. – Андрюша, говоришь… К нему приходил кто?

– Не видел.

– А он выходил на улицу?

– Да не знаю я!

– Ладно, забудь.

– Что забыть?

– Всё забудь. Поездка в Сестрорецк пока отменяется. Отдежуришь – свободен.

Майор Лобок отключился.

Витя непроизвольно поиграл скулами, прокручивая в памяти разговор. Дырова, конечно, подставил… друга детства, товарища по службе… слова, слова. Главное, что внезапная идея перевести стрелки на кого-то другого сработала. Пусть даже временно. Время – это важно, когда есть голова на плечах…

Какой там был приказ? Забыть? С наслаждением! Он улыбнулся скучающей барышне самой кроткой из своих улыбок и объяснил ситуацию:

– Они там важно щеки надувают, а ты бегаешь между ними, как мальчишка.

Кулуары

Можно было перевести дух и спокойненько подумать…

Не получалось спокойненько. Болезненное возбуждение заставляло торопиться: а то ведь как появился дар, так и пропадёт. Слишком уж всё зыбко и ненадёжно, а значит, надо использовать момент по максимуму… Суетясь, Неживой вывалил содержимое верхних ящиков своего стола – прямо на пол. Искал хоть какие-то фотографии. Дефектная ведомость людишек, насравших когда-то ему в душу, стучала в сердце: хотелось срочно поставить галочки против многих и многих имён. И без фотографий, которые наводят кнопку на мишени, было не обойтись. Он пытался вспомнить лица, образы… нет, не срабатывало.