Джек Вэнс - Глаза чужого мира. (Томск, 1991)

— Мне кажется, — сказал Кугель, — что сквайр Бубач Анг, хоть несомненно и достойный человек, нарушает дисциплину и тем самым подрывает уважение к Смолоду. По моему мнению, ему только на пользу пошло бы, если бы он еще несколько лет пробыл в Гродзе.

— В том, что ты говоришь, что-то есть, — ответил старейшина.

— Небольшие самопожертвования иногда бывают необходимы для благосостояния всех. Я, например, определенно чувствую, что если бы такой вопрос возник, ты с радостью отдал бы свой касп и согласился бы начать жизнь в Гродзе. В конце концов, что такое несколько лет жизни? Они пролетят мимо, как бабочки.

Кугель сделал рукой неопределенный жест.

— Или можно было бы назначить жеребьевку, в которой все, кто смотрят на мир через два каспа, будут, участвовать в обязательном порядке, а проигравший отдаст свой касп Бубачу Ангу. Лично я готов довольствоваться одним.

Старейшина нахмурился.

— Как сказать... Это отдаленная возможность. А тем временем ты должен принять участие в наших развлечениях. Если мне позволено будет сказать, ты оказался фигурой очень представительной, и многие из наших принцесс смотрели на тебя затуманенным взором. Вот, например, прекрасная Удела Наршаг, или Зококса, Лепестки Роз, а за ней — живая Ильвия Ласмаль. Ты не должен стесняться. Здесь, в Смолоде, мы привыкли развлекаться, как умеем.

— Прелесть этих леди не ускользнула от моего внимания, — сказал Кугель. — К несчастью, я связан клятвой целомудрия.

— Несчастный! — воскликнул старейшина. — С принцессами Смолода никто не может сравниться! И заметь: вот еще одна ищет твоего внимания!

— Ну, что ты! Это тебя она зовет, — сказал Кугель.

И старейшина тут же отправился к молодой женщине, о которой шла речь, и которая выехала на площадь в великолепной похожей на лодку коляске, шагающей на шести лебединых ногах. Принцесса полулежала на розовых подушках и была настолько прекрасна, что Кугель сильно пожалел о своей хорошей памяти, рисовавшей ему колтуны в волосах, прыщи, обвислые губы, потные щеки и морщины женщин Смолода. О такой принцессе, как эта, действительно можно было только мечтать: изящная, гибкая, с пышными формами, кремовой кожей, крохотным носиком, огромными глазами с поволокой, нежным чувственным ртом. Выражение ее лица заинтересовало Кугеля, потому что оно было более сложным, чем у многих других принцесс — задумчивое, но волевое, страстное, но неудовлетворенное.

На площадь вышел Бубач Анг, одетый в воинские доспехи и при шпаге. Старейшина подошел к нему и между ними завязался разговор. И к раздражению Кугеля, он увидел, что принцесса в шагающей лодке делает ему знак подойти.

Он сделал шаг вперед.

— Да, принцесса. Вы звали меня или я ошибся?

Принцесса кивнула головой.

— Я размышляю над твоим присутствием в этих северных землях.

Голос у нее был мягкий и нежный, как музыка. Кугель неохотно ответил:

— Я нахожусь здесь только для того, чтобы выполнить поручение. Я недолго пробуду в Смолоде, потому что мне надо продолжить свой путь к востоку и югу.

— Вот оно что! — сказала принцесса. — Так что же это за поручение?

— Если быть честным, я попал сюда под угрозой наказания волшебника. Уж, конечно, не по собственному желанию.

Принцесса мягко рассмеялась.

— Я вижу так мало путешественников. Мне нравятся новые лица и я люблю разговаривать с новыми людьми. Возможно, ты не откажешься проследовать со мной вместе в мой дворец, где мы сможем поговорить с тобой о волшебстве и о тех странных событиях, которые происходят сейчас на нашей умирающей Земле.

Кугель коротко поклонился.

— Я благодарю тебя за твою доброту и твое предложение. Но ты должна найти себе кого-нибудь другого. Я связан клятвой целомудрия и воздержания. Пусть не вызовет у тебя удивления, потому что это касается не только тебя одной, но и Уделы Наршаг, которая стоит вон там, и Зококсы, и Ильвии Ласмаль.

Принцесса подняла брови, откинулась на подушки. Она слабо улыбалась.

— Вот как? Понятно. Какой же ты суровый, непреклонный мужчина, отказывая в своем обществе многим прекрасным женщинам.

— Это так, и это так должно быть, — Кугель отвернулся и оказался лицом к лицу со старейшиной, который подошел к нему с Бубачем Ангом позади.

— Печальные обстоятельства, — объяснил старейшина обеспокоенным голосом. — Бубач Анг говорит от имени всех жителей Гродза. Он заявляет, что никаких услуг больше не будет нам оказано, пока справедливость не будет восстановлена, то есть пока ты не отдашь касп Бубачу Ангу, а сам не будешь выдан комитету деревни, который ожидает тебя в парке.

Кугель с трудом рассмеялся.

— Что за неверный взгляд на вещи! Ты, конечно, заверил их, что лучше мы, принцы Смолода, будем есть траву и уничтожим наши каспы, чем согласимся на такие унизительные условия?

— Боюсь, что я согласился, — ответил старейшина. — Остальные жители Смолода предпочитают более гибкий план действий, чем тот, который ты предложил.

Слова эти достаточно ясно выражали желание говорившего, и Фрикс начал в отчаянии шевелиться. Чтобы как можно лучше оценить обстановку, Кугель переместил повязку с правого глаза на левый.

Разгневанные жители деревни Гродз, вооруженные серпами и дубинками, ожидали на расстоянии примерно ярдов в пятьдесят. Это был явно тот комитет, о котором говорил Бубач Анг По одну сторону от него находилась избушка Радкута Бомина, по другую — принцесса...

И Кугель уставился на нее с изумлением.

Лодка была такой же, как и раньше, шагающей на шести птичьих ногах, а в ней на розовых подушках сидела принцесса, если это возможно, еще более красивая, чем раньше. Но на лице ее не было уже легкой улыбки — оно было холодным и непроницаемым.

Кугель набрал полную грудь воздуха и пустился бежать во весь дух. Бубач Анг крикнул ему, чтобы он немедленно остановился, но Кугель, естественно, не обратил на этот крик никакого внимания. Он бежал по пустынной земле, а комитет в полном составе несся за ним следом.

Кугель радостно засмеялся. У него были длинные ноги и великолепно развитые легкие — крестьяне были мускулистыми коротышками. Он легко мог пробежать две мили на их одну.

К его ужасу, две ноги шагающей лодки отделились и прыгнули за ним. Кугель побежал так, как никогда в жизни. Но все было напрасно. Ноги быстро промчались мимо него, по одной с каждой стороны. Потом они развернулись и заставили его остановиться.

Кугель угрюмо пошел назад, а ноги бдительно следовали за ним. Прежде чем они опять подошли к окрестностям Смолода, он сунул руку под повязку и оторвал от века волшебный касп. Когда комитет накинулся на него всем скопом, он вытянул его вперед, сжал в пальцах.