Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Все они направлялись к Центру.

…Но страх остался и после того, как Ццу отдался Единению, когда все сущности и их тела потянулись друг к другу. Когда они создали единое ТЕЛО.

Страх — остался.

Облачный слой, окутавший поверхность планеты, был очень плотен и не имел разрывов. Даже электронные глаза корабля оказались в этом случае бессильны.

Это была уже вторая экспедиция в систему, носившую красивое название «Сердце зари». И ее задачей было как раз найти первую. Если повезет — сам крейсер; в противном же случае — хоть кого-то из уцелевших. Или, по крайней мере, их следы.

…Еще в детстве он был потрясен размерами кораблей. Его не могли вытащить с космодрома, он проводил там все свободное время. И с детства же сохранил уверенность, что такой корабль должен быть неуязвим.

Детство давно миновало. Но готовым к бою кораблям с тщательно подобранной командой, в общем, и вправду, не полагается исчезать совсем уж бесследно. Что бы ни предпринимал Враг.

Особенно когда экипаж подключен к программе Усилитель, способной придать слепым порывам ярости и ненависти несокрушимую, безошибочную мощь, превращающую людей в боевые машины. В биороботов, составляющих единое с боевой техникой корабля. И не более индивидуализированных, чем эта техника.

Вот! Она движется, эта тень! Черная тень на фоне кормового люка. Враг!

Тарус не различал пока ее контуров, но уже чувствовал исходящую оттуда волну агрессии.

Он задействовал свою оружейную систему. Через датчики боевого скафандра ощутил ее частью себя, продолжением даже не скафандра — собственного тела. И сознания.

УГРОЗА! НЕНАВИСТЬ!

Ничего, кроме этого, больше не осталось в его теле и сознании. Жаркий, горячий ток крови.

Но пустить в ход оружие он не успел: вражеский разряд, энергетический импульс, насквозь прошил его скафандр. Разом вскипевший телесный сок; отделившиеся куски плоти, мечущиеся в пробитом пространстве скафандра; боль, которая сильнее крика, судорогой перехватывает горло.

…Сердце билось как сумасшедшее, тело покрывал липкий пот, и он слепо шарил по нему руками в поисках смертельной раны — но даже не осознавая, что именно он ищет. Воспоминания о кошмаре ушли вместе со сном.

Он был жив. И невредим.

Они выстроились перед Карпуром. Каждый раз во время предбоевого построения Тарусу, как и всем, казалось, что капитан жаждет лично возглавить рейд. Но это было невозможно.

Слишком высоко его ценили. Слишком много было потрачено на его обучение и сопряженную с ним, Карпуром, оружейную систему.

Поэтому в бой он не пойдет.

Впрочем, голос Карпура сейчас был с ними. Капитан будто стоял в общем строю, вместе с рядовыми десантниками. Как и всегда. Невидимая сила, залог полного контроля.

— Парни, — дружески произнес он (смешно: они все давно уже были людьми без пола — оборотная сторона Усилителя, чистая биохимия). — Так вот, парни, перед нами стоит сложная задача. Но мы ее несомненно решим.

Тарус обратился в слух. Иначе и нельзя было внимать этому голосу, принадлежащему человеку и машине одновременно.

— Данные, которые нам удалось получить вопреки этому слою облаков, кое на что указывают. К сожалению, нет возможности определить, относится это «кое-что» к нашему потерянному крейсеру — или к кораблю Врага. На высадку отправятся две шлюпки, каждая с десантом из четырех человек. Как вы понимаете, гарантий полной безопасности никто нам не даст. Прежде всего потому, что поверхность практически неразличима для наших радаров. Причина чего, кстати, совершенно неясна.

Пауза. Взгляд.

— Кто станет добровольцем. Если их окажется меньше восьми, то остальных выберу я.

На этот раз Таруса не было в числе тех, кому предстояло отправиться в рейд на планету. А они уже существовали отдельно от него — и ото всех остальных; уже дрожали сладкой дрожью предвкушения боя.

Тарус отлично понимал их состояние. Он и сам перед рейдом всегда чувствовал то же самое.

Почти то же самое. Теперь к его чувствам примешивалось нечто непривычное, даже пугающее.

В данный момент он, помимо прочего, испытывал радость. Оттого, что не угодил в отобранную для десанта восьмерку.

Осторожно, но быстро он усилил импульс ненависти — и с облегчением осознал, что его мысли вошли в надлежащее русло, а чувства обрели предбоевую ясность.

Все повторяется.

Ча-ма-Ча не был уверен в справедливости этой мысли. С другой стороны, он не знал, сможет ли теперь что-нибудь изменить.

Существо, частью которого теперь, после Единения, являлся и Ццу,

как бы протянуло часть себя сквозь ледяной мрак космоса. И на выходе соприкоснулось с теми, кто вот уже многие годы торил путь через межзвездную тьму.

Потом Ча-ма-Ча внимательнее присмотрелся к чужакам, спускающимся на планету. Это были не существа, а. две безжизненные оболочки. Энергия — внутри.

Оболочки не стали для него преградой. Он коснулся мозга созданий.

Да, это повторение…

Ожидание и неясность. Беспокойство.

Связь со шлюпками прервалась задолго до того, как они должны были достигнуть поверхности. А неустойчивой она стала почти сразу за облачным слоем.

Экипаж занял места согласно боевому распорядку. Пост Таруса был у энергоразрядника, рядом с Гораном. Собрав все силы, он смог взять наконец верх над странным подобием болезненной слабости, охватившей его еще несколько часов назад. Горан быстро скользнул по нему взглядом — и отвел глаза. Но, как бы там ни было, сам Тарус понимал, насколько он не в форме. Ментальный контакт с оружием установить никак не удавалось. После нескольких бесплодных попыток пришлось переключиться на мануальное управление.

Может быть, Карпур этого все-таки не заметил. Слабость — первый шаг к невыполнению приказа…

Словно какая-то тень разделила его на две части. Тень, медленно наползающая откуда-то из глубин естества. Странная, мягкая волна вдруг прокатилась по нему — и смыла всю боль.

Он зажмурился, следя за своими ощущениями. И тут на него вдруг потоком хлынули давние, позабытые образы: цвет неба родной планеты… площадь, полная огней… песчаные дюны с их малорослой травой и страшноватого вида насекомыми… порыв теплого ветра в лицо, лучи двойного солнца…

Потом он вспомнил лицо отца, вернее — жуткие очертания шрама (кости тоже были сильно затронуты — хирурги военного госпиталя потрудились на совесть, и жизнь-то они отцу спасли…).

Озноб прошел по его коже. Он встряхнулся, словно сбрасывая страх.

Горан вскрикнул. Тарус перевел взгляд на обзорный экран — и увидел две короткие вспышки, ярко сверкнувшие сквозь облачный полог.