Конрад Фиалковский - Биориск

Мольнар отложил письмо в сторону и сидел неподвижно, не думая ни о чем. Через несколько минут в кабинет заглянул Дорн.

- Как ваше самочувствие? - спросил он.

- Превосходное.

- Я горжусь этой операцией, - сказал Дорн. - Мы будем давать объявление?

Мольнар не ответил,

- Что стало с моим телом? - спросил он после непродолжительного молчания.

- Его сожгли и погребли. Уже три месяца назад. Подобная пересадка является многоступенчатой операцией. Наибольшие трудности...

- А его мозг? - прервал его Мольнар.

- Препарирован.

- Он жив?

- Да. Посмотрите.

Мольнар подошел к пульту управления и нажал нужные кнопки. На экране, в большом сосуде с почти бесцветной жидкостью плавал мозг. Мольнар видел подсоединенные к нему глаза, один из которых смотрел с экрана прямо на них. В репродукторе он слышал приглушенный шум насосов, нагнетающих живительный раствор, а потом увидел запись электрических процессов в мозге Эгберга. Этот мозг видел, думал... и знал. Стеклянные стенки сосуда, из которого нет выхода, это был весь его мир.

- Он так решил? - спросил Мольнар Дорна.

- Нет. Он ничего не говорил на этот счет. Но нам как раз потребовался мозг для экспериментов в области управления движением товарных ракет до наружных планет. Здесь мы давно разрабатываем такую тему.

- Но его мозг?

- Пока что эта опухоль почти не развивается. Мы сможем объяснить его существование?

- Значит, он не давал согласия на это?

- Нет, но мы всегда используем послеоперационные фрагменты,

- Дорн, вы заурядный мерзавец, - сказал Мольнар. - Какая это палата?

- Седьмая.

- Ключи, пожалуйста. Ключи Эгберга. - Они у Джозефа.

- Принесите их.

- Но...

- Я приказываю. Здесь я распоряжаюсь.

Через минуту Дорн вернулся с ключами. Мольнар взял их.

- Вы останетесь здесь, - сказал он.

Мольнар прошел по коридору и открыл дверь седьмой палаты. Он вошел и заметил, что глаза мозга его не видят. Внимательно следя за тем, чтобы не попасть в поле зрения глаз, Мольнар подошел к насосу, нагнетающему в сосуд жидкость, и отключил его. "Это будет самым лучшим выходом, - подумал он. Он умрет от гипоксемии [Гипоксемия - недостаточное содержание кислорода в крови.], даже не осознавая этого. Ведь в мозге нет систем, контролирующих содержание кислорода. Он просто уснет и уже не проснется". Если бы Мольнар убрал жидкость из сосуда, мозг умер бы раньше, но при этом он знал бы, что умирает.

Мольнар еще с минуту смотрел на запись активноcти мозга на экране осциллоскопа, а потом вышел.

Он закрыл дверь и только теперь заметил Дорна.

- Отдайте мне свои ключи, - сказал Мольнар.

- Нет... у меня их нет.

- Ну что ж... Оставьте их у портье. С сегодняшнего дня вы больше не работаете в институте.

Мольнар не слушал. Он по лестнице спустился в подземелье. Его слегка пошатывало, и ему время от времени приходилось опираться о стену. "Отсутствие скоординированности, как это назвал Дорн, - подумал он, - но мне сейчас необходимо владеть своим телом по крайней мере еще несколько минут". Мольнар добрался до двери камеры питания. Замок был сложный, а пальцы его не отличались ловкостью. Наконец ему все же удалось войти внутрь. Свет включился автоматически, и он увидел толстые медные провода, предохранители м вывески со скрещенными костями. Это была главная установка. Мольнар поискал аварийную. Сначала он включил аккумуляторы и отсоединил провода у этой установки.

- Что вы делаете?

Это был Дорн,

- Выйдите отсюда! - сказал Мольнар.

- Но так нельзя, все эксперименты... все остановится... Препараты погибнут...

Мольнар протянул руку к главным предохранителям.

- Нет! - закричал Дорн и бросился на него.

Мольнар оттолкнул его со всей силы. Рука у Эгберга была крепкой. Дорн ударился головой о распределительный щит и упал. Он неподвижно лежал на каменном полу. Теперь Мольнар вырвал предохранители. Свет потух. Он швырнул предохранители на ящик с аккумуляторами и вышел на лестницу. Где-то наверху выла сирена.

"Препараты погибнут", - вспомнил он. Потом подумал о том, что мозг Эгберга бодрствовал три месяца, беспрестанно бодрствовал, представил себе стеклянные стенки сосуда и глаза, лишенные мышц, чтобы изменить свое положение; ожидание, в котором есть только сознание, что ничего, кроме ожидания, произойти не может.

Он дошел до ворот.

.-Вы уходите, доктор? - спросил привратник.

- Да.

-Мне идти с вами?

Мольнар внимательно посмотрел на него.

- Что значит "идти со мной"?

- Вы спасли мне жизнь, доктор. И теперь вы покидаете нас, когда началась паника и включилась сирена. Вы уходите надолго?

- Да, но ты останься... Санчо.

- Меня зовут Томб.

- Меня тоже на самом деле зовут Мольнаром.

Он кивнул привратнику, миновал ворота и стал по тропинке спускаться к дороге.