Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

– Быть может, и все еще остается… - предположил ученый.

– Нет, - небрежно ответил Энвер-паша, - море и его обитатели творят самые ужасные вещи с безжизненной плотью. Никакое волшебство не может навеки предотвратить распад.

– Да, это так! - согласился ученый, весьма хорошо знакомый с разложением плоти.

– Конечно, - расцвел бело-золотой улыбкой Энвер-паша. - Как же иначе? Вы должны знать, что "Hermeticum" учит умению вдохнуть божественную эссенцию в статую…

– Знаю, - уверенным тоном подтвердил ученый. - Так мы сохраним языческий пантеон для грядущих дней.

– Именно так. Но венецианец имел доступ к более глубоким учениям, позволяющим дольше приковать летучую душу к ее плотской тюрьме.

– Я и не знал этого! - ахнул ученый, забыв на короткое мгновение о важности - таково было его изумление.

– Поскольку ваша роль, брат, невелика, в наших советах, - нанес паша жестокую рану, - мы решили не просвещать вас до нужного времени. Рыбаку было ведено сказать мне лишь два слова: капитан Солово.

– И вы не хотите, чтобы я вытряхнул эту… песчинку из наших сандалий? - спросил ученый, чей внутренний мир в какой-то миг буквально перевернулся.

– Нет, - возразил паша, ласково поглаживая прикрытый тонкой тканью задок гурии [в мифологии мусульман - райская дева], распростершейся возле него. - Я хочу, чтобы вы отыскали его.

– Могу ли я спросить: почему?

Паша кивнул, перемещая ладонь в более интимное место.

– На вашем новом в данный момент уровне… да, пожалуй. По самому странному из совпадений, в которые мы, как вам известно, не верим, случилось так, что этот Сол-ово оказался одним из нас. Среди всех пригодных для этого дела мастеров венецианец отыскал единственного пирата в наших рядах. Совершенно невероятно, что этот человек вернулся в наше поле зрения и одновременно создал вакансию для себя. Ему, без сомнения, везет в отличие от венецианца. К тому же я знаю, что он числится среди наших главных вложений - брусок стали нашей собственной ковки. Вот почему, когда его найдут, я хочу, чтобы вы задействовали Папское собрание, за исключением наиболее глубоко погребенных сокровищ. Похоже, что Сол-ово фигурирует во многих планах, а посему вы должны не убить его, а доставить домой и вымостить дорогу.

– Так и будет сделано, - отозвался ученый, склоняясь настолько низко, насколько это позволяли предательские суставы.

– Так и должно быть! А теперь прошу вас выйти: амурные инстинкты штурмуют стены моего рассудка.

Совмещая ученость с шаловливым нравом, старик обернулся, достигнув двери приемного зала. Как он и ожидал, дело значительно продвинулось, и светлая головка гурии прикрывала чресла паши.

– А что будет с рыбаком? - спросил он невинным тоном.

Энвер-паша отсоединил присосавшуюся пиявку.

– Служба на галерах султана, - ответил он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. - Рыбак привык к морю.

– Но без богатств?

– Возможно. - Паша откинулся назад в предвкушении часа-другого профессиональных хореографических развлечений. - Раз в десять лет один из наших кораблей попадает в столь отчаянное положение, что освобождает и вооружает даже галерных рабов. Кое-кто из таких неудачников порой выигрывает схватку. Редкий капитан - из тех, кого море еще не ожесточило за пределами человеческой благодарности, - может наградить раба, который сражался, совершил великие подвиги и уцелел. Это всего лишь может случиться… и, безусловно, у него не больше шансов разбогатеть, чем у мальтийского рыболова. - Голос Энвера-паши гудел рассудительно. - Так чего же мы лишили его?

Ученый выразил согласие, закрыв за собой двойные двери. И заторопился, стараясь поскорее оставить афинский дворец паши, поскольку вид античных хором, перестроенных под исламские вкусы, расстраивал его. Иные, более достойные стопы должны попирать эту землю… Быть может… и его собственные могли бы облагодетельствовать ее. Однако подобные мысли исчезли сами собой, пока облаченные в шелка янычары выдворяли ученого. Оказавшись снаружи, он постарался отвратить взгляд от обесчещенного Акрополя над головой.

"Сколь чудовищно, - думал он, пробираясь верхом на осле по замусоренным улицам прежде великих Афин, - что люди могут существовать, не почитая богов, Платона и античность. Как вовремя переродилась прежде непокорная цивилизация!"

Год 1487. Я поступаю на службу к мастеру избранного

мной дела и встречаюсь с новыми и жуткими людьми при

самом удачном стечении обстоятельств

– Я прибыл в Триполи потому, что устал от Европы, - проговорил адмирал Солово, - и привез с собой сведения о том, что там пытаются сделать.

– Так они, наконец, решили чем-то заняться? - спросил пожилой собеседник. - Я никогда не слыхал о сколько-нибудь разумных устремлениях в этих краях, а в отличие от вас… я стар.

– У меня ум старика… - парировал Солово. - К тому же при вашем возрасте вам не случалось испытывать на себе тамошней лихорадочной суеты, охватившей ныне всю Европу. Посему меня одолело стремление к жизни… рассудочной и понятной. Подобное кажется нереальным, однако усердие приводит ко многим несчастьям, физическим и духовным, что, впрочем, не отвращает ни глупцов, ни философов.

Старик поднял глаза от звездных карт великолепной работы и принялся разглядывать адмирала в неровном свете свечи.

– Если ваши слова верны, - произнес он наконец, продумав все нюансы и не стесняясь неловкого молчания, - тогда я согласен. Попытаться понять, а тем более объяснить мысли Аллаха… такому занятию мог бы посвятить свою жизнь только глупец. Тем не менее все, что я знаю о вас, неверных христианах, не предполагает подобную… сухотку. Сложившееся у меня впечатление свидетельствует об удивительной жизненной силе вкупе с наклонностью к насилию, превосходящей потребности ситуации. А это, Сол-эль-ово, в свою очередь предполагает стремление к экспансии, а не скучное сидение дома.

– Быть может, уважаемый Кайр Халил-эль-Дин, - произнес Солово вежливо, но с некоторой неуверенностью, - вы просто встречали не тех людей.

Старик кивнул, огромный зеленый тюрбан придал великую значительность простому жесту.

– Возможно. В качестве пирата и предводителя пиратов я мог встречаться лишь с определенной разновидностью вашей родни. Быть может, за давностью лет это мне просто кажется, но мой наставник в деле как будто говаривал: "Уважай корабли христиан, даже когда пускаешь их на дно. Будь готов оказаться в крови, которая не обязательно будет чужой. Это лишь с поверхности они кажутся мягкими - при всех-то разговорах о любви и милосердии, - но внутри… гм!"

– Он был отчасти прав, - проговорил адмирал. - Я и сам в последнее время замечал в себе какую-то лень, побуждающую ограничиваться кораблями из мусульманского мира. Я не хочу этим сказать, что мы выбираем и в противном случае спасаемся бегством, однако, когда есть выбор…