Александр Силецкий - Легендарь

— И с чего это вам захотелось здесь работать?

— Люблю писать, — честно признался Крамугас.

— Какой вы… А у нас зарплату уже второй год не выдают… — обволакивая его взором, сообщила секретарша.

— Да неужто? — не поверил Крамугас. — На что же вы тут все живете?

— Так… живем… — вздохнула секретарша. — Кто как может. У кого какой энтузиазм… У нас теперь нигде денег не платят. Жизненный уровень позволяет обходиться и без них. Очень высокий, говорят…

— Значит, все — даром?! — встрепенулся Крамугас. — Как у нас, на Бетисе-0,5?

— Может быть, — согласилась секретарша. — Может, и у вас, как у нас. Чем мы хуже? Деньги вот упразднили… Вместо них ввели натурный обмен…

— То есть?

— Да по-всякому бывает — уж где как. Все натурное-то, говорят, сближает, — она прикрыла глаза и трепетно повела плечиком.

— Вы что этим хотите сказать?

— Так… — тихо и мечтательно проворковала секретарша и придвинулась вплотную к Крамугасу.

Тот вздрогнул и попятился.

— Это… значит… как же? — оторопев, пробормотал он. — Прямо сразу — тут?!.

— Какой же вы понятливый! — мгновенно восхитилась секретарша.

— Ну, в общем-то… не без того. А… что редактор скажет? Я ведь его и не видел еще…

— Ах, да при чем здесь редактор?! — взор секретарши был чист, непорочен и кроток. — Я устала. Мне редактор обещал другое место, уже сколько обещал… Я вся изнемогаю в ожиданье перемен. Вот так!

— Эк, куда хватила! — подивился Крамугас.

— А что, нельзя?

— Я еще мальчик, — шепотом признался он. — И попрошу, чтоб это было между нами…

— Мальчик! — вдруг захлопала в ладоши секретарша. — Ой, как хорошо! Я никогда еще… Я ж съем тебя! Ух, мумрик ненаглядный!..

Вот так незаметно, безо всяких брудершафтов, они и перешли на «ты»…

Как говорится; жизнь заставила…

— Пусти меня к редактору. А? — сдавленным голосом потребовал Крамугас.

— Ну вот, опять ты за свое… К редактору!.. Я что, тебе не нравлюсь? — опечаленно спросила секретарша. — Все вы так… Наобещаете… Нет, ты скажи!

— Я ничего не обещал, — потупясь, отозвался Крамугас. — Ты что-то путаешь…

— Так ты не просто мальчик, глупый и капризный! Ты — большой нахал. Да-да, нахал не по годам! — строптиво возразила секретарша.

Но Крамугас ничего ей на это не ответил и лишь бочком-бочком начал пододвигаться к заветной — самой большой и разукрашенной особенной резьбою — двери.

— Нет, нет! — профессионально забеспокоилась секретарша. — Туда нельзя! Придется обождать!

— Дело-то — официальное и срочное, — искательно проговорил Крамугас и даже покраснел от напряженья. — Ты должна понять… Не ночевать же мне здесь!

7. Страшное известие

Тут все боковые двери с громким стуком дружно распахнулись, и в приемную вбежали запыхавшиеся люди.

Все они были как бы на одно лицо, одинакового роста, одинаковы в движениях и одинаково-пижонисто одеты, все безумно озабочены и орали, перебивая друг друга, так, что в ушах начинало ломить.

— Редактор! Где редактор?

— Сенсация дня!

— Все кончено!..

— Скандальное событие! Урок нам всем! Нельзя замалчивать, нельзя!

— В очередь, коллеги, в очередь! — мигом преображаясь в деловую фурию, засуетилась секретарша.

— Нуда, в очередь!.. А как ВАМ это нравится?! — хором спросили все.

— Запишу в сверхсрочники! — не колеблясь, объявила секретарша.

— Она может, — покивал уныло Крамугас.

— К черту! — завопили все. — Опять расквартировываться в порядке номеров, да? К черту! Мы сотрудники редакции, в конце концов, уже давно не посетители!

— Не играет роли, — отрезала секретарша. — Редактор занят. Просил не тревожить без нужды.

— А когда он не бывает занят? — возмутился кто-то. — Ну когда?! Я уже пятый год здесь работаю, а редактора своего и не знаю!.. Будто бы и нет его совсем… Да хоть одним глазком бы посмотреть!

— Х-м… Посмотреть?., — с сомнением отозвалась секретарша. — Ну, посмотреть, конечно, можно… Только — издали. Без всякого там шума. Чтобы не вспугнуть.

— Как же это? — удивился Крамугас. — Как его можно вспугнуть? Ведь он на посту. Он должен принимать посетителей. А уж своих сотрудников…

— Вас бы на его место, — огрызнулась секретарша.

Все ее очарование куда-то испарилось. Она была вконец замотанной и злой.

— Ну, я ваших порядков, разумеется, не знаю, извините… — начал было уязвленно Крамугас.

— Порядки! — с презрением фыркнула секретарша и, зябко поежившись, немного запахнула декольте. — Ведь скажут тоже… Где вы видели у нас порядок?!

Крамугас лишь вежливо развел руками: дескать, виноват, не искушен…

— Да ладно, ладно! — загалдели вокруг. — Мы после письменно к нему обратимся. Не гордые, и впрямь, чего там… Нам бы только взглянуть на него… А то все — редактор да редактор, а какой он из себя — и не знаем. Прежний-то, с Пифея-Плодородного, хоть и без головы ходил, но все же появлялся: то на совещаниях, а то и на банкетах… Ну, шатало его, ну, бузил, бывало, перед всеми оправлялся. Так не по злобе же — добрый был, демократичный… А этот, новый, заперся в кабинете и носу не кажет. Одни циркуляры рассылает. Разве так можно? Давай, ребята, в щелочку хоть поглядим. Когда еще придется?!. Да тихо там, и вправду — не спугните!

Секретарша торжественно приблизилась к заветной двери, отодвинула засов и приоткрыла дверь чуть-чуть — чтобы одним глазком и можно было заглянуть.

Все мигом приумолкли и на цыпочках двинулись к блеснувшему просвету.

Но стройный ряд сотрудников под бременем немереного любопытства быстро разорвался, произошло брожение, люди сбились в кучу и натужно принялись пихать друг друга.

— Эй ты, первый! — зашипел кто-то злобный из заднего ряда. — Посмотрел — и отходи! Не мешай другим. Отойди, тебе говорят!

— А вот не отойду! Я инвалид, у меня льгота!..

Тут все разом запыхтели, поднажали, величавые дверные створки раздались, и Крамугас, увлекаемый толпой возбужденных будущих коллег, под громкие охи и ахи перепуганной насмерть секретарши влетел в редакторский кабинет.

Потом стало мучительно тихо.

В тяжелом кресле, придвинутом к массивному столу о четырех тумбах и семи карнизах, дремал лощеный заяц с умной подлой мордой.

Весь стол перед ним вместо рукописей был завален отборной, но уже весьма покусанной капустой. А над головой алел большой замурзанный плакат: «Культуре бескультурья — наш заслон!».

При виде такой массы совершенно незнакомых всполошенных лиц редактор ничегошеньки со сна не понял, с визгом подскочил на добрую пару метров, второпях зарылся было в зелень, но тотчас вынырнул обратно, осатанело заметался на столе и вслед за тем, производя неимоверный грохот, бросился к широкому окну, где принялся судорожно дергать за все шпингалеты, силясь распахнуть раму, однако та была наглухо прибита толстыми гвоздями к подоконнику.