Артур Кларк - Рама Явленный

– Извини, – сказала Николь, – боюсь, что я отвлеклась.

– Я говорила о том удивительным монументе, который придумал твой муж; он показывал местоположение Рамы в Галактике... Помнишь, его разбили в ту ночь, когда толпа хотела линчевать Мартинеса... но так и не починили.

Николь вновь углубилась в воспоминания. «Наверное, такова старость, подумала она. – Слишком много воспоминаний. Они всегда мешают воспринимать настоящее». Она вспомнила взбунтовавшуюся толпу и рыжеволосого парня, отчаянно вопившего: «Бей черномазую шлюху...»

– А что случилось с Мартинесом? – тихо спросила Николь, заранее опасаясь услышать ответ.

– Его казнили на электрическом стуле вскоре после того, как Накамура и Макмиллан взяли власть в свои руки. Этот суд несколько дней был главной сенсацией в новостях.

Они миновали Сентрал-Сити и направились на юг в сторону Бовуа, к поселку, где Николь и Ричард жили со своей семьей до _переворота_ Накамуры. «Все могло сложиться совершенно иначе, – думала Николь, глядя на гору Олимп, возвышавшуюся слева от нее. – Мы могли создать здесь рай. Если бы только захотели...»

К этой мысли Николь возвращалась, пожалуй, не одну сотню раз, после той ужасной ночи, когда Ричард поспешно бежал из Нового Эдема. И всегда она пробуждала в сердце глубокую печаль, наполняла глаза жгучими слезами.

«Мы, люди, способны на двойственное поведение, – вспомнила она свой разговор с Орлом в Узле. – Когда нами правят любовь и забота, мы почти ангелы. Но жадность и эгоизм в нас чаще сильней добродетели, и мы делаемся неотличимы от тех грубых тварей, которые нас породили».

4

Макс оставил их на празднике уже почти на два часа. Встревоженные Эпонина и Николь как раз пытались вместе пересечь запруженную народом танцплощадку, когда их остановила пара мужчин, ряженных Робин Гудом и братом Туком.

– Если нет девы Мариан, – сказал Робин Гуд Эпонине, – сойдет и морская девица. – И от души расхохотавшись собственной шутке, протянул руку и увлек Эпонину на танец.

– А не уделит ли ее величество один танец смиренному иноку? поинтересовался другой. Николь улыбнулась. «От одного-единственного танца беды не случится», – подумала она и скользнула вперед в руки брата Тука. Они неторопливо двинулись с места.

Брат Тук оказался разговорчивым человеком, буквально через каждые несколько тактов он отодвигался от Николь и начинал задавать вопросы. В соответствии с планом Николь отвечала ему движением головы либо жестом. Наконец ряженый монах захохотал.

– Неужели, – проговорил он, – я танцую с немой. Или вы, красавица, язык проглотили?

– Я простудилась, – негромко ответила Николь, пытаясь изменить свой голос.

Тут Николь заметила определенные изменения в поведении брата Тука и встревожилась. Танец кончился, но мужчина держал ее за руки и разглядывал.

– А я слыхал где-то ваш голос, – проговорил он серьезным тоном. Запоминающийся такой... Интересно, где мы с вами встречались? Я – Уоллес Майклсон, сенатор от западного района Бовуа.

«Еще бы, – запаниковала Николь. – Еще бы – помню: ты одним из первых американцев в Новом Эдеме поддержал Накамуру и Макмиллана».

Более Николь не посмела что-либо сказать. Хорошо, что Эпонина вместе с Робин Гудом вернулась к Николь и брату Туку, прежде чем молчание успело опасно затянуться. Догадавшись о том, что произошло, Эпонина действовала быстро и уверенно.

– Мы с королевой, – объявила она, взяв Николь за руку, – направлялись в дамскую комнату, когда на нас напали Шервудские разбойники. А теперь простите. Спасибо за танец, и разрешите нам продолжить свой путь.

Мужчины в зеленом провожали женщин взглядом. В дамской комнате Эпонина сначала проверила все кабинки и убедилась в том, что они с Николь остались в одиночестве.

– Что-то случилось, – проговорила Эпонина. – Наверное, Максу пришлось возвращаться за снаряжением на склад.

– Брат Тук – сенатор из Бовуа, – сказала Николь. – Он едва не узнал мой голос... По-моему, оставаться здесь небезопасно.

– Что ж, – нервно произнесла Эпонина и, помедлив, добавила. – Тогда переходим к запасному варианту... Выходим навстречу и будем ждать его под большим деревом.

Обе женщины почти одновременно заметили маленькую камеру на потолке. Тоненько зажужжав, она переменила свое положение, обращая к ним свой глазок. Николь попыталась вспомнить каждое свое слово, сказанное Эпонине. «Неужели, я чем-то намекнула на то, кем мы являемся?» – подумала она. Николь в первую очередь тревожилась за Эпонину: ее приятельнице придется остаться в колонии после того, как она сама либо вырвется на свободу, либо попадется.

Как только Николь и Эпонина появились в бальном зале, Робин Гуд и его любимый монах призывно замахали руками. В ответ Эпонина указала им на входную дверь, приложив пальцы к губам, чтобы показать, что собирается покурить, и вместе с Николь направилась к выходу. Открывая входную дверь, Эпонина оглянулась через плечо.

– Эти в зеленом увязались за нами, – шепнула она Николь.

Метрах в двадцати от входа в бальный зал, под который переоборудовали гимнастический зал средней школы Бовуа, рос большой вяз; его среди немногих взрослых деревьев доставили на Раму прямо с Земли. Оказавшись под деревом вместе с королевой Николь, Эпонина покопалась в сумочке, извлекла из нее сигарету и торопливо зажгла. Она старалась выпускать дым в сторону от Николь.

– Извини, – шепнула Эпонина своей приятельнице.

– Понимаю, – Николь едва договорила это слово, когда Робин Гуд и брат Тук подошли к ним.

– Что ж, хорошо! – объявил Робин Гуд. – Итак, наша русалка курит. А знаете ли вы, что курение на многие годы сократит вашу жизнь?

Обратившись к привычной теме, Эпонина уже хотела сказать мужчине, что RV-41 убьет ее задолго до того, как скажется пагубное влияние курения, однако решила не говорить ничего такого, что могло бы поощрить мужчин к продолжению разговора. Только улыбнулась, глубоко затянувшись дымом, и выпустила его вверх – в ветви дерева.

– А мы с братом Туком рассчитываем, что дамы выпьют с нами, проговорил Робин Гуд, словно бы не замечая, что Эпонина и Николь никак не отреагировали на его предыдущее замечание.

– Кстати, – добавил брат Тук, – нам хотелось бы выяснить, кто вы... он поглядел на Николь. – Не сомневаюсь, мы с вами уже встречались: ваш голос кажется настолько знакомым.

Николь изобразила кашель и огляделась. В радиусе пятидесяти метров маячили сразу трое полицейских. «Не здесь, – подумала она. – И не сейчас. Пока я так близко».

– Королеве стало нехорошо, – сказала Эпонина. – Наверное, мы уйдем пораньше. А если нет – отыщем вас, когда вернемся.