Эдмонд Гамильтон - Звёздные скитальцы

Он достиг стены, но она оказалась сплошной и прочной, а окна были в пятидесяти-шестидесяти футах над головой. Он прижался к стене с бешено колотящимся сердцем, слушая, обоняя, осязая смерть, находившуюся повсюду, в каждом звуке, в каждом движении. Затем он стал медленно продвигаться вдоль стены, дальше и дальше от теней, во все скрывающую темноту.

Здание было огромным. Оно было почти таких же размеров, как и те, что эти люди или их предки выстроили на поверхности до гибели планеты. Флетчеру пришлось пройти целую милю, даже больше, прежде чем он дошел до угла. Перед ним простиралась другая стена, как поверхность скалы, и с этого места он хорошо видел высокий конус, из которого полыхало пламя. Здесь красный свет был ярче. Флетчер буквально вжался в стену, чувствуя себя как бы голым и всем видным при этом свете.

Он пошел вперед, потому что больше ничего не оставалось делать. Мили окон, черных и пустых, в которых слегка отражалось полыхающее в вулкане пламя. Стены из черного камня, длинные и высокие, крепость, которую нельзя завоевать снаружи, но пораженная изнутри все побеждающим временем и смертью людей. Пустота и опустошение. Сюда невозможно было проникнуть, здесь негде было спрятаться. Он продолжал идти — крошечная фигурка, пробирающаяся сквозь сон.

Он дошел до второго угла, самого дальнего от обитаемой части здания. Люди, вероятно, ушли отсюда в первую очередь.

И здесь был пролом в стене. Какой-то вулканический толчок дал трещину в фундаменте дома и перекосил его. Часть стены осела и часть крыши рухнула, образовав отверстие, в которое можно было проникнуть.

Флетчер начал отчаянно карабкаться вверх. На самом верху осевшей стены он нашел маленькое отверстие, едва достаточное для того, чтобы протиснуться. Он полз очень осторожно. Дымный и смутный свет, проникавший в окна, освещал пол, обрушившийся в одном углу, но, по всей видимости, еще прочный. Он ступил на него и пол выдержал. Он был внутри.

Он прошел в противоположный конец комнаты, уселся на пол и отдохнул, чувствуя себя в безопасности. Дыхание постепенно выровнялось, дрожь унялась и он вновь поднялся, нашел широкие двери и вышел из помещения. И тогда он увидел, что разрушение этой части дома-города было гораздо больше, чем он думал.

Массивные наружные стены стояли непоколебимо, словно отдавая дань своим давно погибшим создателям. Но многие внутренние перегородки обрушились и свет проникал сквозь дыры в крыше, слабо освещая часть того, что еще осталось. Флетчер перевел взгляд с этих дыр на внутренние двери и задрожал, но никаких признаков того, что сюда забирались создания и порождения расщелины, не было. Через огромные дыры в крыше могли пробраться и летающие чудовища, но у них был слишком большой размах крыльев для такой относительно маленькой площади.

Время от времени он все-таки останавливался, прислушиваясь, но в здании царила тишина. Бесчисленные количества заброшенных комнат все еще стояли неразрушенными, мириады функций, для которых их построили, были забыты. Тишина висела гнетущая. Она напоминала о том безнадежном существовании, которое эти люди вели с незапамятных времен, умирая вместе с погибшим миром. Это заставило его задуматься, зачем они вообще борются за жизнь? Это заставило его задуматься, зачем вообще нужно бороться за существование? Он шел длинными, как улицы, коридорами, пробираясь с этажа на этаж, чтобы следовать в нужном направлении или просто обходя очередные обвалы крыши и стен. Иногда он шел в полной темноте, чутьем определяя направление. Иногда сквозь окна проникал колеблющийся свет, освещая то, мимо чего он шел. Квартиры с настежь распахнутыми или сорванными с петель дверьми и окнами "на улицу" больше не интересовались, кто проходил мимо. Им это было безразлично. Общественные места с прозрачными стенами, иногда очень большие, иногда поменьше, с какими-то потускневшими буквами или знаками, все еще рассказывали о том, чем они были раньше и чем перестали быть. Он видел обломки мебели, личные вещи, оставленные людьми перед уходом отсюда, прекрасные произведения искусства, разорванные или упавшие, высеченные из вечного камня мечтательные лица мужчин и женщин, статуя смеющегося ребенка, краски, образы, какие-то огромные конструкции из серебряной проволоки, сверкающие металлические части, самые обычные вещи, похожие на лампочки, когда-то дававшие свет этому городу, постепенно превращающемуся в пыль, залы, предприятия, синтетические фабрики — всюду царила тишина и спокойствие. Он стал замечать, что каждый из покинутых секторов кончается большой стеной. Их, наверное, выстроили позднее, исходя из того, что Флетчер все ближе продвигался к обитаемой части здания. Возможно, между городами-зданиями в более ранние времена не было войн. Возможно, все они тогда чувствовали себя братьями в легионе проклятых. Но позже, по мере того, как их становилось все меньше и меньше, они стали отгораживаться друг от друга, боясь своего собственного народа.

Сейчас эти старинные каменные стены были разрушены и Флетчеру не составляло труда пробираться через них. Но он начал беспокоиться. Он карабкался по рухнувшим камням все более и более осторожно, зная, что приближается к обитаемой части здания. Скитания опять привели его к наружной стене, и внезапная вспышка света, проникшая через окна, поразила его. Он осторожно выглянул наружу, но не увидел ничего, кроме вулкана и языков пламени, пляшущих на голых камнях. Ракета стояла в противоположном углу здания и отсюда ее не было видно.

Он продолжал идти вперед, преследуемый чувством, что все, что он сделал, было напрасно, и то он, может быть, сам погибнет в этой огромной, черной, выстроенной человеческими руками горе. Он вышел к широченному коридору, ведущему в нужном направлении, и пошел по нему, пока не уперся в глухую стену.

Флетчер попытался пройти через комнаты по обеими сторонам коридора, нашел другие коридоры и в отчаянии испробовал даже другие этажи, но повсюду натыкался на непреодолимую стену, и не было в ней никакого пролома. Путь в жилые помещения был отрезан. И тут он услышал на равнине шум битвы.

Батареи на крыше шипели и плевались. Звук их был резок и пронзителен, он перемешивался с более глубоким звуком и каждый раз, когда Флетчер слышал этот непонятный звук, здание сотрясалось, правда, не слишком сильно. Возникнув, шум этот не прекращался, а наоборот, становился все сильнее и сильнее. По всей видимости, у человека с сожженной головой был товарищ, и очевидно, этот товарищ отправился за подкреплением. Он должен был знать, что со странного корабля сгружали какое-то продовольствие, потому что ничего, кроме еды, не могло вызвать такого оживления у человечков, которые, рискуя жизнью, отгоняли страшных чудовищ от места выгрузки. Возможно, решил он, человечки из соперничающего здания наладили контакт с кем-то на поверхности и теперь пища будет у них постоянно.