Жюль Верн - Вторжение моря

При упоминании этого имени публика разразилась шквалом аплодисментов — и, надо сказать, вполне заслуженных. Впрочем, это имя было неотделимо в умах присутствующих от имен господина де Фрейсине, бывшего в то время председателем совета министров, и господина Фердинанда де Лессепса — оба они были самыми горячими сторонниками осуществления проекта.

«Господа, — продолжал лектор, — с этого-то, теперь уже далекого года и началось научное исследование края шоттов, ограниченного с севера цепью Оресских гор, в тридцати километрах к югу от Бискры. Именно в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году капитан Рудер приступил к разработке проекта внутреннего моря, которому посвятил столько сил. Но мог ли он предвидеть, как много препятствий встанет на его пути? И что всей его неистощимой энергии, быть может, не хватит, чтобы их преодолеть? Как бы то ни было, наш долг — отдать дань памяти этому смелому и мудрому человеку.

После первых работ, предпринятых капитаном Рудером на свой страх и риск, министр народного образования возложил на него ряд научных миссий по исследованию местности. Были выполнены геодезические работы и определен рельеф этой части Сахары.

Вот тут-то легенде и пришлось отступить перед историей: этот край, который якобы был в древности морем, соединявшимся проливом с Малым Сиртом, никогда не был и не мог быть ни морем, ни озером. Кроме того, эта впадина, которая, как утверждалось, лежит ниже уровня моря от «Габесского порога» до южных шоттов Алжира, на деле в большей своей части расположена выше уровня Малого Сирта. Но, хотя Сахарское море на деле окажется далеко не таким обширным, каким представлялось в народных преданиях, это вовсе не значит, что проект неосуществим.

На первый взгляд, господа, могло показаться, что новое море займет территорию в пятнадцать тысяч квадратных километров. Однако из этой цифры следует вычесть пять тысяч квадратных километров, занимаемых тунисскими себхами, лежащими выше уровня Средиземного моря. В действительности, по расчетам капитана Рудера, затопляемая площадь шоттов Эль-Гарса и Мельгир составит всего восемь тысяч квадратных километров — эти две обширные впадины расположены двадцатью семью метрами ниже поверхности залива Габес».

Водя указкой по извилистым линиям на карте, господин де Шалле вместе со слушателями совершал путешествие по древней Ливии.

Он обвел район тунисских себх, показал холмы, возвышающиеся над заливом Габес, — самый низкий высотой 15,52 м, самый высокий, близ «Габесского порога», — 31,45 м. Первая обширная впадина к западу от порога — шотт Эль-Гарса, протянувшийся на сорок километров, отстоит от моря на двести двадцать семь километров. На протяжении следующих тридцати километров до порога Аслудж почва снова повышается, а затем, еще через пятьдесят километров, понижается, образуя шотт Мельгир, протянувшийся на пятьдесят пять километров и лежащий большей частью ниже уровня моря. Меридиан три градуса сорок минут восточной долготы пересекается в этой точке с тридцать четвертой параллелью; от залива Габес она отстоит на четыреста два километра.

«Итак, господа, — вновь заговорил господин де Шалле, — вот какие геодезические работы проводились в этой местности. Но если восемь тысяч квадратных километров, вне всякого сомнения, благодаря рельефу местности могут быть затоплены водами залива, то в человеческих ли силах прорыть канал длиной в двести двадцать семь километров? Капитан Рудер не сомневался и в этом. Как писал в те времена в своей знаменитой статье господин Максим Элен, здесь речь шла не о рытье канала в песках, как в Суэце[52], или в меловых горах, как в Панаме[53] и Коринфе[54]. В этой части Сахары земля не отличается такой твердостью. Предстоит всего лишь пробить путь воде в соляной корке; необходимы также дренажные работы[55] для осушения почвы. Даже в пороге, отделяющем Габес от первой впадины, известковый слой составляет не больше тридцати метров; все остальные — мягкая земля».

Закончив исторический обзор, лектор перешел к перечислению выгод, которые, по утверждению капитана Рудера и его последователей, сулили осуществление проекта.

В первую очередь, значительно улучшатся климатические условия в Тунисе и Алжире. Под влиянием южных ветров испарения нового моря будут скапливаться в облака и проливаться дождями, благотворными для сельского хозяйства в этих областях. Кроме того, ныне заболоченные впадины — шотты Джерид и Эль-Феджадж в Тунисе, Эль-Гарса и Мельгир в Алжире — скроются под водой. А какие прибыли сулит это творение рук человеческих! К югу от Оресских и Атласских гор пролягут новые пути, где караваны будут в большей безопасности, чем прежде; а в ранее непроходимых низменностях караваны заменит торговый флот; войска, высаживаясь на берег южнее Бискры, обеспечат спокойствие и усиление французского влияния в Северной Африке — все это учел в своих выкладках капитан Рудер.

«Однако, — продолжал господин де Шалле, — хотя проект внутреннего моря скрупулезно изучался в различных инстанциях и самое пристальное внимание было уделено геодезическим работам, нашлись и противники, отрицающие многочисленные выгоды от этого проекта».

И лектор принялся перечислять один за другим аргументы, появившиеся в печати, когда идеям капитана Рудера была объявлена беспощадная война.

Во-первых, некоторые ученые утверждали, что соотношение длины канала, которому предстоит соединить залив Габес с шоттами Эль-Гарса и Мельгир и предполагаемого объема будущего моря — около двадцати восьми миллиардов кубометров воды, — таково, что впадины никогда не будут заполнены.

Предполагали также, что соленая вода мало-помалу будет просачиваться сквозь землю прилегающих оазисов, в силу эффекта капиллярности выйдет на поверхность и нанесет непоправимый ущерб плантациям финиковых пальм — подлинному богатству края.

Серьезно изучив проект, критики пришли к выводу, что воды залива не дойдут до шоттов, испаряясь из канала. Правда, в Египте, где знойное солнце не уступает Сахарскому, одно из озер было создано все же таким образом, но там глубина канала не превышала ста метров.

Говорили и о практической неосуществимости проекта ввиду трудностей, которые представит рытье канала. Однако в ходе работ выяснилось, что земля от «Габесского порога» до первых впадин такая мягкая, что в некоторых местах щуп уходил в нее по самую рукоятку только под действием собственного веса.

Наконец, противники проекта считали — и это был самый зловещий прогноз, — что низкие берега шоттов неминуемо будут заболочены и превратятся в очаги всевозможной инфекции. К тому же ветры в этой местности преобладают не южные, как утверждали сторонники капитана Рудера, а северные и обильные дожди, вызванные испарениями нового моря, будут проливаться не на сельскохозяйственные угодья Алжира и Туниса, а в бескрайние пески Сахары.