Филип Дик - Помутнение

Это предоставляло властям удобную возможность пошарить по закоулкам более тщательно, чем удавалось их тайным агентам. Нужно было отодвинуть шкафы и проверить, не приклеено ли чего сзади. Нужно было развинтить торшеры и посмотреть, не посыплются ли сотни таблеток. Нужно было заглянуть в туалетный бачок — нет ли там маленьких, автоматически смываемых пакетиков. Нужно было проверить холодильник, не лежат ли в упаковках от жареной картошки и фасоли замороженные наркотики. А тем временем устанавливалось хитрое оборудование. Расположить голокамеры было чертовски трудно. Техникам хорошо платили, потому что, если они давали промашку и камеру потом находили жильцы, эти жильцы сразу просекали, что находятся под колпаком, и прекращали деятельность. А иногда просто снимали следящую систему и продавали ее с потрохами. Полиция в таких случаях даже ничего не имеет права сделать, разве что придраться к какому–нибудь пустяку.

Интересно поведение толкачей в подобной ситуации. Арктор припомнил случай, когда один посредник, желая убрать цыпочку, запрятал в ручку ее утюга два пакетика героина, а потом сделал анонимный звонок в отдел «МЫ СООБЩАЕМ». А вышло так, что девушка сама нашла героин и продала его. Полиция, естественно, ничего не обнаружила и по записи голоса арестовала толкача за дезинформацию властей. Освободившись под залог, толкач ночью заявился к цыпочке и избил ее до полусмерти. На вопрос, почему он выбил ей глаз и сломал обе руки и парочку ребер, пойманный толкач ответил, что она продала принадлежавшие ему два пакетика высокопробного героина и не взяла его в долю.

Арктор высадил Лакмена и Барриса в отдаленном районе — искать подходящий цефаскоп. Таким образом, они не могли внезапно вернуться домой и застукать техников, а Арктору представлялась возможность повидать одного человека, которого не встречал больше месяца. Цыпочка вроде держалась — ничего, кроме «смеси» и улицы, чтобы заработать на дозу. Она жила с толкачом. Обычно Дан Манчер днем дома не сидел. Тип он был свирепый и жестокий, непредсказуемый и опасный. Чудо, что местная полиция не привлекала его за нарушение порядка. Может, откупался. А скорее всего им просто было наплевать: в районе трущоб жили одни старики да нищета.

Арктор остановил машину у пропахшего мочой подъезда и поднялся к двери «Г». Перед дверью валялась полная банка «Драно», и он машинально ее поднял, подумав при этом: «Сколько детей с ней играло?..» И на миг вспомнил своих собственных детей…

Арктор заколотил банкой в дверь. Щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и из–за цепочки выглянула девушка, Кимберли Хокинс.

— Да?

— Здорово. Это я. Боб.

Вялым движением она сняла цепочку: голос ее тоже был вялым, апатичным. Под глазом красовался синяк, разбитая губа опухла. Арктор заметил, что окна маленькой грязной квартиры разбиты. Осколки стекла валялись на полу вместе с перевернутыми пепельницами и бутылками из–под кока–колы.

— Ты одна? — спросил он.

— Да. У нас была ссора, и Дан ушел.

Девушка — наполовину мексиканка, маленькая, болезненного вида — безжизненно смотрела вниз.

— Он тебя избил.

Арктор поставил банку «Драно» на полку с несколькими замусоленными порнографическими журналами.

— Слава богу, у него не было ножа. — Кимберли опустилась на стул с торчащими из него пружинами. — Чего тебе, Боб?

— Хочешь, чтобы он вернулся?

Она пожала плечами. Арктор подошел к окну и выглянул на улицу. Дан Манчер, безусловно, объявится рано или поздно. Девушка была источником денег, а Дан знал, что ей понадобится доза, как только кончится запас.

— Надолго тебе хватит?

— Еще на день.

— Ты не можешь достать в другом месте?

— Могу, но не так дешево.

— Что у тебя с голосом?

— Простуда. Ветер задувает. — Она прислушалась. — По–моему, машина Дана. Красный форд «Торино–79».

Арктор кинул взгляд на захламленную стоянку. Туда въезжал побитый «Торино», выпуская из обеих выхлопных труб клубы черного дыма.

— Да.

Кимберли заперла дверь: два дополнительных замка.

— Он, наверное, с ножом.

— У тебя есть телефон?

— Нет.

— Нужно поставить.

Она снова пожала плечами. Через минуту они услышали шаги, а затем раздался стук в дверь. В ответ Кимберли закричала, что не одна.

— Ну, ладно! — высоким голосом завопил Дан. — Я проколю тебе шины!

Он помчался вниз. Арктор и девушка увидели из разбитого окна, как Дан Манчер — тощий, коротко остриженный, похожий на гомосексуалиста, — размахивая ножом, подбежал к машине, при этом продолжая орать так, что слышно было по всей округе.

— Я порежу твои шины, твои сучьи шины! А потом зарежу тебя!

Он нагнулся и проколол сперва одну, а потом вторую шину старенького «доджа». Кимберли внезапно очнулась, прыгнула к двери и стала рвать замки.

— Я должна остановить его! Машина не застрахована!

Арктор схватил ее за руки. Револьвер он, разумеется, не носил, а у Дана был нож.

— Шины не главное…

— Мои шины! — Исступленно крича, девушка пыталась вырваться.

— Он только и хочет, чтоб ты вышла, — урезонивающе сказал Арктор.

— Вниз. — задыхаясь, проговорила Кимберли. — У соседей есть телефон. Позвоним в полицию. Пусти меня! — Она с неожиданной силой вырвалась и сумела открыть дверь. — Я позвоню в полицию! Мои шины! Одна из них совсем новая!

— Я с тобой.

Арктор попытался ухватить ее за плечо, но она уже сбегала по лестнице и колотила в дверь.

— Пожалуйста, впустите! Мне надо позвонить в полицию! Пожалуйста, дайте позвонить!

Дверь открыл старик в сером свитере и помятых брюках.

— Спасибо, — сказал Арктор. Кимберли протиснулась внутрь, подбежала к телефону и набрала номер. Все молчали; раздавался только голос девушки. Сбиваясь и путаясь, она тараторила что–то о ссоре из–за пары ботинок ценой в семь долларов.

— Он говорит, что это его ботинки, потому что я подарила их ему на Рождество, но они мои, потому что деньги платила я. А он стал отбирать их и я порезала подошвы открывалкой, и тогда… — Она замолчала; потом, кивая: — Да, хорошо, спасибо…

Старик смотрел на Арктора. Из соседней комнаты с немым ужасом выглядывала пожилая женщина в ситцевом платье.

— Вам, должно быть, нелегко, — обратился к ним Арктор.

— Ни минуты покоя, — пожаловался старик. — Постоянно, каждую ночь скандалы… Он все время грозит убить ее.

— Нам надо было вернуться в Денвер, — сказала женщина. — Говорила тебе, надо вернуться в Денвер.

— Ужасные драки, — продолжал старик. Он не сводил глаз с Арктора, взывая о помощи или, может быть, о понимании. — Круглые сутки, без передышки, а потом, что еще хуже, знаете, каждый раз…