Станислав Лем - Библиотека современной фантастики. Том 4. Станислав Лем

При следующем дворцовом перевороте Мастозимаза погибла, а я спасся бегством через окно. От нашего союза остался только бело-лиловый цвет государственных флагов. После бегства я нашел в лесу поляну с ускорителем и хотел его выключить, но мне пришло в голову, Что разумнее будет подождать, пока микроцефалы создадут более демократичную цивилизацию.

Некоторое время я жил в лесу, питаясь исключительно кореньями, и только ночью подходил к становищу, которое быстро превращалось, в город, окруженный частоколом.

Сельские микроцефалы обрабатывали землю, городские же нападали на них, насиловали их жен, а их самих грабили и убивали. Это вскоре привело к возникновению торговли. В это же время окрепли религиозные верования, обряды с каждым днем усложнялись. К моему великому огорчению, микроцефалы перетащили ракету с поляны в город и установили ее посреди главной площади в качестве идола, окружив это место стеной и стражей. Несколько раз земледельцы объединялись, нападали на Лиловец (так назывался город) и общими усилиями разрушали его до основания, но каждый раз его добросовестно отстраивали заново.

Конец этим войнам положил король Сарцепанос, который сжег села, вырубил леса и истребил земледельцев, а оставшихся в живых поселил как военнопленных на землях в окрестностях города. Мне некуда было деться, и я приплелся в Лиловец. Благодаря моим знакомствам (дворцовая прислуга знала меня еще се времен Мастозимазы) я получил должность тронного массажиста. Сарцепанос полюбил меня и решил присвоить мне звание помощника государственного палача в чине старшего истязателя. В отчаянии я отправился на поляну, где работал ускоритель, и установил его на максимальное ускорение. Естественно, в ту же ночь Сарцепанос умер от обжорства, и на трон сел Тримон Синеватый, командовавший армией. Он ввел чиновничью иерархию, подати и обязательную воинскую повинность. От военной службы меня спас цвет кожи. Меня признали альбиносом и запретили приближаться к королевской резиденции. Я жил вместе с невольниками, и они называли меня Ийоном Бледным.

Я начал проповедовать всеобщее равенство и объяснял мою роль в общественном развитии микроцефалов. Вокруг меня быстро образовалась большая группа сторонников этого учения; их называли машинистами. Начались волнения и беспорядки, беспощадно подавлявшиеся гвардией Тримона Синеватого. Машинизм был запрещен под страхом смертной казни через защекотание.

Несколько раз мне приходилось убегать из города и прятаться в городских прудах, а мои приверженцы подвергались жестоким преследованиям. Потом на мои проповеди начало собираться все больше представителей высших сфер, разумеется, инкогнито. Когда Тримон трагически скончался, по рассеянности перестав дышать, к власти пришел Карбагаз Рассудительный. Это был сторонник моего учения, которое он возвел в ранг государственной религии. Я получил титул Хранителя Машины и великолепную резиденцию при дворце. У меня была масса забот, и я сам не знаю, как случилось, что подчиненные мне жрецы стали проповедовать мое небесное происхождение. Напрасно я пытался с этим бороться. В это время начала действовать секта антимашинистов, возвестившая, что микроцефалы развиваются естественным путем, а я — бывший невольник, — побелился известью и дурачу народ.

Вождей секты схватили, и король потребовал, чтобы я, как Хранитель Машины, приговорил их к смерти. Не видя иного выхода, я убежал через окно дворца и некоторое время скрывался в городских прудах. Однажды до меня дошла весть, что жрецы оповестили о вознесении на небо Ийона Бледного, который, выполнив свою миссию, вернулся к божественным родителям. Я пошёл в Лиловец, чтобы опровергнуть это, во толпа, преклонявшая колени перед моими изображениями, после первых же моих слов хотела забросать меня камнями. Меня спасла жреческая стража, но только для того, чтобы как самозванца и богохульника бросить в подземелье. Три дня меня терли и скребли, чтобы стереть мнимую побелку, благодаря которой — как гласило обвинение — я выдавал себя за вознесенного на небо Бледного. Поскольку я не голубел, решили подвергнуть меня пыткам. Этой опасности мне удалось избежать благодаря одному стражнику, который дал мне немного голубой краски. Я помчался в лес, где находился ускоритель, и после длительных манипуляций отрегулировал его на еще большее сжатие времени в надежде, что ускорю таким образом наступление какой-нибудь приличной цивилизации, после чего я две недели прятался в городских прудах.

Я вернулся в столицу, когда провозгласили республику, инфляцию, амнистию и равенство сословий. На заставах уже требовали документы, а так как я их не имел, меня арестовали за бродяжничество. Выйдя на свободу и оставшись без средств к существованию, я стал курьером в министерстве просвещения. Кабинеты министров порой сменялись по два раза в сутки, а так как каждое новое правительство начинало свое существование с аннулирования декретов предыдущего и издания новых, мне приходилось непрерывно бегать с циркулярами. В конце концов у меня начали отекать ноги, и я подал в отставку, которую не приняли, так как в это время было введено военное положение. Пережив республику, две директории, реставрацию просвещенной монархии, авторитарное правление генерала Розгроза и его казнь как государственного изменника, выведенный из терпения медлительностью развития цивилизации, я снова принялся копаться в аппарате и мудрил до тех пор, пока в нем не сломался винтик. Я не принял этого особенно близко к сердцу, но через несколько дней заметил, что происходит что-то странное.

Солнце вставало на западе, с кладбища доносились разнообразные звуки, по улицам стали разгуливать бывшие покойники, причем состояние их здоровья с каждым мгновением улучшалось, а взрослые молодели на глазах.

Вернулось правление генерала Розгроза, просвещенная монархия, директория, наконец, республика. Когда я собственными глазами увидел пятящуюся похоронную процессию короля Карбагаза, который через три дня встал с катафалка и был разбальзамирован. я понял, что испортил аппарат и время теперь течет вспять. Хуже всего было то, что я стал замечать признаки омоложения на собственной особе. Я решил ждать, когда воскреснет Карбагаз I и я снова стану Великим Машинистом, так как, пользуясь своим тогдашним влиянием, я мог бы попасть в ракету.

Однако ужасный темп изменений меня пугал; я не был уверен, что дотяну до нужного момента. Ежедневно я подходил к дереву на дворе и проводил черточку на уровне головы — я уменьшался с невероятной быстротой. Когда я стал Хранителем Машины при Карбагазе, я выглядел самое большее девятилетним, а ведь нужно было еще собрать провизию на дорогу. Я носил ее в ракету ночами, это давалось мне с немалым трудом, ибо я непрерывно слабел. К своему ужасу, я обнаружил, что у меня появляется непреодолимое желание поиграть в салки.