Клиффорд Саймак - Роковая кукла

– Вы возлагаете большие надежды на эту линию?

– Она, надеюсь, поможет выяснить, где мы находимся.

– Но может ничего не означать, – сказала Сара. – Мы, вероятно, оказались в ином временном измерении, и определять наше местонахождение бесполезно.

– Согласен, – заметил я. – Но пока у нас нет других шансов вырваться.

Я поднимался по дюне, и это оказалось нелегким делом. Ноги глубоко вязли в песке, я все время скользил вниз. Я едва продвигался вперед. Когда я, наконец, почти добрался до гребня холма, я остановился на минутку отдохнуть и оглянулся. Все трое стояли у подножия дюны, наблюдая за мной. И меня охватило необъяснимое чувство: я ощутил, что люблю их – и вечно копошащегося дурачка Смита, и мошенника Тэкка, и Сару – черт ее возьми с ее непослушным локоном на лбу и дурацкой старомодной винтовкой! Несмотря ни на что, они – люди, и так или иначе мне надо вытянуть их отсюда. Потому что они надеются на меня. Для них я был человеком, «исколесившим» космос и пережившим различные приключения и неприятности. Я фактически возглавлял экспедицию и действовал грубо и сурово. Но я был капитаном, а когда встает вопрос жизни и смерти, именно от капитана экипаж ждет спасения. Проклятые идиоты, бедные доверчивые простаки – они и не предполагают, что я и сам не могу разобраться в происходящем, что у меня нет ни планов, ни надежд и что я обеспокоен, растерян, потрясен так же, как и они. Но нельзя было допустить, чтобы они поняли это. Я должен играть роль человека, который может в любой момент при помощи хитроумных фокусов сохранить всех целыми и невредимыми.

Я поднял руку и помахал им, и как я ни старался сделать это весело и беспечно, у меня не получилось. Потом я вскарабкался на самую вершину дюны и увидел, что передо мной простиралась пустыня. В любой стороне, куда бы я ни посмотрел, открывалась одна и та же картина – песчаные волны, дюны, похожие друг на друга, везде одно и то же и ни намека на дерево, а, значит, и на воду, абсолютно ничего, кроме песчаной россыпи.

Увязая в песке, я спустился по склону дюны, взобрался на другую, с нее пустыня выглядела такой же. Я могу идти и идти, понял я, перебираться с дюны на дюну, и не встречу ничего нового. Вся проклятая планета, возможно, состоит из пустыни, и здесь не найти оазисов. Лошади-качалки знали, что делали, когда выбросили нас сюда через дверь, или ворота, или Бог знает что еще. Если они хотели избавиться от нас, они не могли придумать ничего лучшего.

Лошадки (или тот мир, к которому они принадлежали) не тратили усилий даром. Они заманили нас приводным лучом, вынудили оставить корабль, опечатали его, а потом, не дав нам ни подумать, ни воспротивиться, вытолкнули в этот мир. Выпихнули людей под зад коленом, – подумал я, – и проделали это не в первый раз.

Я вскарабкался на другую дюну. Все же есть шанс, – твердил я себе, – что где-нибудь между дюнами найдется что-нибудь заслуживающее интереса. Например, вода – это нам нужнее всего. Или дорога, которая могла бы вывести нас к более приятным краям или к местным жителям, способным помочь нам. Хотя сложно представить себе, чтобы кто-нибудь мог жить в стране, подобной этой.

Честно говоря, я ни на что не надеялся. Среди песчаных волн пустыни ничто не поддерживало надежду. Но когда я почти достиг вершины дюны и увидел пространство за ней – я заметил что-то на гребне соседнего холма.

Какая-то штуковина, похожая на птичью клетку, наполовину утонула в песке, ее металлические прутья поблескивали в свете луны и звезд и походили на скелет доисторического животного, которое было загнано на дюну и корчилось от страха, пока смерть не прервала его мучений.

Я сдернул ружье с плеча и приготовил его к бою. Песок подо мной заскрипел и протащил меня вниз по дюне. Больше я уже ничего не видел из-за гребня холма. Тогда я развернулся влево и вновь начал подъем, пригнув голову. За двадцать футов до вершины дюны я лег на песок и, распластавшись, пополз вверх. Когда мои глаза оказались над гребнем, и я снова увидел клетку, я замер, уткнувшись носками в песок, чтобы не скользить вниз.

Я увидел, что песок под клеткой был взрыхлен и песчинки тонкими струйками все еще неслись по склону. Должно быть, – подумал я, – клетка приземлилась не так давно, – следы на песке еще совсем свежие, они даже не приняли окончательную форму.

Приземлилась – не совсем подходящее слово для клетки, но все же я считал, что она именно приземлилась, потому что вряд ли кто-то просто положил ее туда. Конечно же, это корабль какой-то незнакомой мне марки, с необшитым каркасом. А если, как я предполагал, это был действительно корабль, то в нем наверняка находилось нечто одушевленное, и это живое существо либо погибло внутри корабля, либо находилось поблизости.

Я внимательно обшарил взглядом дюну и далеко справа заметил глубокую борозду, похожую на санный след, исчезающую в тени между двумя дюнами. Я напряг зрение и попытался различить что-нибудь в темноте, но так ничего и не разглядел. Мне надо было приблизиться к санному следу.

Пятясь, словно паук, я начал спускаться с дюны и все время стремился держаться правее. Я двигался очень осторожно, стараясь, чтобы песок скользил и падал по склону дюны бесшумно. Наверно, там, по другую сторону холма, притаилось что-то и прислушивается к малейшему шуму.

Когда я поднял голову, я был еще далеко от санного следа, но все же немного поближе, чем раньше. Мне удалось услышать, что из ложбины между дюнами доносился монотонный скрежет. Я прищурился и, как мне показалось, заметил, что во впадине кто-то шевелится. Но я мог и ошибиться. Монотонный скрежет прекратился, затем зазвучал вновь, и опять мне почудилось еле уловимое движение. Я направил ружье вперед, с тем чтобы в любой момент прицелиться в сторону ложбины.

Я ждал.

Звук исчез, возник опять, что-то там, внизу, шевельнулось (теперь я был в этом уверен) и простонало. Потом все замолкло.

Ожидание становилось бессмысленным.

– Эй, там, внизу, привет! – позвал я.

Ответа не последовало.

– Привет! – крикнул я еще раз.

Возможно, – подумалось мне, – я имею дело с представителем мира, настолько удаленного от привычного мне сектора галактики, что межкосмический язык неизвестен ему, и у нас не будет возможности понять друг друга.

Но в ответ раздался прерывающийся свистящий голос. Сначала я воспринял его просто как шум, но, прислушавшись, я понял, что это было слово, скорее, один просвистанный вопрос.

– Друг? – вопрошало слово.

– Друг! – ответил я.

– Испытываю необходимость в друзьях! – заявил свистящий голос. – Просьба приблизиться без опасений: не имею оружия.

– А я имею, – заявил я устрашающе.

– Нет нужды, – донесся голос из тени. – Слаб и беспомощен.